58 Я тот, кому от сердца Фридерик
Вручил ключи, чтоб отпирал по воле
И запирал я дум его тайник,
61 Для всех других уж недоступный боле;
Теряя сон и силы для трудов,
Я исполнял свой долг в завидной доле.
64 Развратница, что с кесарских дворцов
Бесстыдных глаз вовек не отвращала, —
Смерть общая и язва всех веков —
67 Против меня сердца воспламеняла
И, Августу то пламя передав,
Свет радости в мрак скорби обращала.
70 Тогда мой дух, в отчаяние впав,
Мечтал, что смерть спасет от поношенья,
И, правый, стал перед собой неправ.
73 Клянусь корнями юного растенья:
Всегда хранил я верности обет
Монарху, столь достойному почтенья.
76 Когда ж из вас один придет на свет,
Пусть честь мою спасет от поруганья
И отразит завистников навет».
79 Тут он замолк, и, полный состраданья,
Сказал мне вождь: «Минут теперь не трать
И спрашивай, коль есть в тебе желанья».
82 Но я ему: «Сам вопроси опять
О том, что знать полезным мне считаешь:
Душа скорбит; нет сил мне вопрошать!»
85 «О бедный узник! если ты желаешь,
Чтоб просьб твоих не пре́зрел человек,
Благоволи нам объяснить, коль знаешь,
88 Как в эти пни, — учитель мой изрек, —
Вселились души? о скажи: в сем теле
Останутся ль они в плену навек?»
91 Тогда вздохнул колючий терн тяже́ло,
И вздох потом сложился так в слова:
«Короток будет мой ответ отселе.
94 Как скоро дух все узы естества,
Свирепый, сам расторгнет: суд Миноса
Уж шлет его в жерло́ седьмого рва.
97 И дух, упав в дремучий лес с утеса,
Ложится там, куда повергнет рок,
Где и пускает стебль как колос проса.
100 И стебль растет, искри́влен и высок,
И Гарпии, кормясь его листами,
Творят тоску и для тоски исток.
103 Подобно всем, пойдем мы за телами,
Но в них не внимем: правый суд Небес
Нам не отдаст, что отдали мы сами.
106 Мы повлечем их за собою в лес:
У каждого из нас в бору угрюмом
Повиснет тело на ветвях древес».
109 Вниманья полн, весь предан грустным думам,
Еще я ждал от терна новых слов,
Как вдруг я был испуган страшным шумом.
112 Так человек, пред кем из-за дерев
Несется вепрь, и в след за ним борзые,
Внимает треску сучьев, лаю псов.
И вот, налево, бледные, нагие,
Несутся двое…
115 И вот, налево, бледные, нагие,
Несутся двое с скоростью такой,
Что вкруг ломают сучья пней кривые.
118 Передний выл: «О смерть, за мной! за мной!»
Меж тем другой, не столько быстроногий:
«О Лан, — вопил, — с потехи боевой
121 При Топпо, так тебя не мчали ноги!»
И прибежав к кусту во весь опор,
Запыхавшись, к нему припал в тревоге.
124 За ними вдруг наполнили весь бор
Станицы псиц[16] голодных, черной масти,
Как стаи гончих, спущенных со свор.
127 Укрывшийся не избежал их пасти:
Псы, растерзав его в куски, в куски,
Размыкали[17] трепещущие части.
130 Тут вождь подвел меня за кисть руки
К тому кусту, который, кровью рдея,
Вотще стонал от боли и тоски
133 И говорил: «О Якоп Сант’Андреа!
Зачем ты скрылся за кустом моим?
За что терплю я за грехи злодея?»