— Конечно! — ответила мама, потом немного подумала и добавила: — Хотя я никогда не видела его диплома или аттестата… Но думаю, что он, должно быть, хорошо учился. Он очень способный и умный человек.
Я подумала, что очень сложно объяснить маме, что быть «очень способным и умным человеком» и иметь хорошие оценки — далеко не одно и то же, и решила не устраивать дискуссию.
Поэтому я только буркнула «угу» и взяла с конвейера тарелку с омлетом.
— Мам, можно я съем фруктовое желе?
— Ну конечно! — улыбнулась мама в ответ, пристально глядя справа на мой профиль.
Вдруг я почувствовала, что кто-то справа пристально смотрит на меня.
— Нодзима? — послышался чей-то неуверенный голос.
Я обернулась — передо мной стоял Нумата. Это — мой одноклассник, ужасно толстый и здоровый мальчишка. На нём были брюки, какие носят уже взрослые люди, и он был больше похож на дяденьку, чем на школьника.
— Ты что тут делаешь? — спросил меня Нумата. Было видно, что он удивлён. Он как-то странно смотрел на мои книжки, тетради и сумочку, разбросанные по всей скамейке.
— Да ничего особенного, — ответила я. — А ты что тут делаешь?
Ещё мгновение его лицо продолжало оставаться удивлённым.
— А, я-то… У меня мама здесь работает, — он махнул в глубь музея, где находился кафетерий.
— Да, правда? — сказала я. На самом деле я чувствовала себя очень неловко. У Нуматы была более веская причина находиться здесь.
— Я делала уроки, — мне ничего не оставалось, как сказать правду, и я стала собирать свои вещи. — Здесь ведь прохладно, а у нас дома нет кондиционера.
— А почему ты засобиралась?
— Домой надо.
— А-а, — буркнул Нумата.
— Ну, пока! — сказала я и отправилась прочь из прохладного музея.
Когда я пришла домой, мама читала книгу.
— Привет, мамочка!
От музея до дома пешком идти минут пятнадцать. Всё это время мне было очень жарко, и я взмокла от пота.
— Обедать будешь? — спросила мама, оторвав глаза от книжки.
— Попозже. Сначала в душ пойду.
Балконная дверь, которая ведёт во дворик, примыкающий к нашей квартире, всегда открыта, только натянута сетка от комаров и мошек, тихо звенит от ветерка колокольчик, который купила мама. Звук колокольчика тихий, но пронзительно острый. Мама говорит, что такой звук навевает прохладу, но мне он не очень нравится.
Интересно, почему, когда в жару я приму душ, меня сразу одолевает слабость. Я съела свой поздний обед, развалилась в ногах у мамы, которая продолжала читать книжку. Лежать на татами было очень приятно, и я незаметно задремала. Во сне мне был слышен откуда-то издалека тихий звук колокольчика.
Потом мы с мамой пошли погулять. Наступили тёмно-голубые сумерки. Как только солнце садится, сразу становится прохладно. Мама шла и слушала музыку по моему плееру.
Нам нравится аллея, которая ведёт к парку на месте бывшего замка. Она довольно широкая. Справа от неё здание средней школы. Через два года, если мы ещё будем жить в этом городе, я пойду в эту школу. Буду носить серую спортивную форму. (В этой школе спортивная форма: у мальчиков — зелёная, а у девочек — серая.) — Как хорошо пахнет! — сказала я, глядя высоко в небо.
— Пахнет? Чем? — Мама шагает, раскидывая складки юбки. На щиколотках ног ремешки красных босоножек.
— Пахнет вечером.
Удивительно, но в любом городе летним вечером пахнет одинаково.
Бар «Цумики» — довольно популярное место. В «Дэйдзи» обычно приходили постоянные клиенты, которые подолгу сидели в баре, а здесь посетители, чаще всего мужчины, которые заходят по дороге с работы прямо в костюмах, как правило, компании из двух-трёх человек. Они немного посидят и сразу уходят. Бывают и такие — напьются так, что аж идти не могут, но я считаю, что посетители этого бара относительно добропорядочные люди. Среди них, похоже, много тех, кто живёт возле районного центра культуры и в районе Юкаригаока.
— Спасибо за работу!
В этом баре конфеты часто дарит хозяин заведения, а не посетители.
— Ой, конфеты «Эрика»? По какому поводу?
— А Вы любите шоколад этой фирмы?
Хозяин бара — мужчина средних лет с особым загаром от игры в гольф, всегда одет в чёрную рубашку-поло.
— Нельзя так баловать своих работников. — Я стараюсь всё время отшучиваться, но в то же время по возможности соблюдаю дистанцию в общении с ним. Он холостой.
— Ну ладно, дальше без меня справитесь, хорошо? — Он собрался уходить.
— До свидания! — Я проводила хозяина и решила выпить кофе. Как раньше с Махо. Потом закрыла бар, села на велосипед — и домой! По прямой дороге… Домой, где меня ждёт моя Соко… Какая звёздная ночь! Только когда уехала из Токио, я узнала, как много звёзд на небе.
Я кручу педали и напеваю Рода Стюарта.
Я люблю лето. Это то время года, когда Бог подарил мне второе сокровище моей жизни…
Город был наполнен ярким солнечным светом. Каждый день, убежав каждый из своего мира, мы с Ним спешили на встречу друг с другом. Навстречу страсти, от которой кружилась голова. В скоплении мгновений, страшно коротких и бесконечно длинных, в реальность которых было трудно поверить.
Бог забрал у меня моё второе сокровище тоже летом.
Может быть, если бы я знала тогда, что у меня родится Соко, я бы поступила иначе…
Когда я приехала домой, Соко уже спала. Я приняла душ и сразу легла. Уже несколько лет дочь стелет мне постель.
Соко не любит, когда жарко. Она свернула вдвое махровую простыню и едва прикрылась ею: ноги и руки открыты. Еле заметное дыхание, на лбу выступил пот. Я помахала веером над её ногами, чтобы стало попрохладнее.
Со следующей недели начинается праздник О-бон[8], и в баре и музыкальной студии будут выходные дни. Я хочу съездить с Соко на море.
— Давай, Соко, съездим на море на полуостров Босо, — несколько дней назад предложила я ей, рассматривая карту.
— Не знаю, ну давай, — ответила она.
— Ты же любишь море, — продолжала я.
— Угу, — кивнула она в ответ с задумчивым видом.
Она плела что-то из бисера, и на кухонном столе было полным-полно красивых разноцветных бусин.
— Но, мам… — Соко подняла голову, и у неё было очень настойчивое выражение лица. — Раз мы собрались на море, то, может, лучше съездить в Такахаги? Ты же сама говорила, что тебе нравится море в тех местах.
— Да, верно.
Я совсем не собиралась ехать в Такахаги. Если привязаться к какому-то месту или иногда приезжать в гости туда, где раньше мы жили, нас начнёт тянуть туда, будет трудно потом переезжать в новый город…
— Ну, тогда может лучше поехать в Идзу? Там и горячие источники есть.
В ответ на это Соко подозрительно посмотрела на меня:
— Да ладно, мам, можно и в Босо.
Я разглядела, что дочь плела из бисера. Это был узкий браслетик — красная ленточка, а на ней белые цветочки.
Я положила веер, повернулась на бок, но никак не могла уснуть, хотя обычно я сразу засыпаю. Я долго смотрела на белый пододеяльник, который скудно освещала маленькая оранжевая лампочка.
Теперь мы с мамой вместе завтракаем! Это — самое большое изменение у нас в доме с того момента, как мы переехали в этот город. Ведь ей теперь тоже с утра надо на работу. Но меню на завтрак не изменилось: овсяная каша, яичница, чай, иногда фрукты. По радио, висящему на крючке на холодильнике, передают новости на английском языке и прогноз погоды.
— Похоже, сегодня опять будет жарко, — говорит мама, зевая и прикрыв лицо рукой почти наполовину. — Ты пойдёшь в музей?
— Не знаю, наверное, — отвечаю я.
Сегодня у мамы только уроки в музыкальной студии, а в баре — выходной.
— Слушай, давай встретимся в обед где-нибудь и пойдём купим купальники? — спросила мама, посмотрев на меня сквозь кофейную чашку, как будто спрашивала у неё. — Раз мы едем на море, тебе, наверное, не хочется ехать в школьном купальнике, правда?
8
Буддистская религиозная праздничная неделя в середине августа, связанная с поминовением усопших.