— Я не собираюсь ни за кого выходить замуж, — простые слова Широ били наотмашь. — И то, что Рэйден мне нравится тоже ничего не значит. Он жрец богини, а у меня просто не вовремя проснулся голод.
— Я тебя не ругаю.
— Ты просто не хочешь меня понять.
Я запустила руку в волосы, сжала в кулак прядь и потянула на себя. Да кому я вру? Если хоть один из моих мужей посмотрит на другую женщину, убью нафиг!
— Свет.
— Что? — смотреть на мужа было стыдно.
— Могу я попросить тебя не встречаться с Верховным жрецом наедине, раз ты говоришь, что не хочешь больше замуж?
— Конечно, — обрадовалась я, что так легко отделалась.
— Это какой-то неправильный жрец, — негромко продолжил муж, не обращая на меня никакого внимания. Он словно погрузился внутрь себя и что-то там ищет. — Нормальный может провести с десяток свадебных церемоний и не возбудиться.
Я ужаснулась. Так вот почему Алексина всё время говорит, что жреца не отдаст. Бедный Рэйден.
Следующие слова заставили обратиться в слух.
— Мне даже немного стыдно. Я должен ревность, хотеть набить ему морду, а мне жреца жалко.
«Мне тоже», — подумала я.
— Его возбуждение было настолько сильным, что у меня до сих пор сводит яй... — Я закашлялась от неожиданности. Муж поднял на меня глаза, секунда и в них появилась осмысленность. — Й-а хотел сказать, что ты ему тоже нравишься. И, скорее всего, твой голод проснулся из-за желания жреца. В общем, забудь, что я сказал. Ладно?
Оторопев, кивнула. Несколько минут мы напряжённо молчали, потом я не выдержала. Просто получается, Широ из меня все соки там в коморке выпил, потому что...
Нервно рассмеялась.
— Знаешь, Широ. Таких, как мы с тобой в моём мире называют извращенцами. — И давясь смехом, пояснила: — Возбуждается посторонний, а крышу сносит у нас. Это как в замочную скважину подглядывать за чужим сексом.
— Зачем подглядывать? — не понял муж.
Хорошо, что в этот момент мы приехали и повозка остановилась, иначе боюсь, я бы многого нагаасуру рассказала о всяких извращенцах родного мира и гуляющие по городу эксгибиционисты были бы самыми безобидными из них.
Из города нас выпустили без проблем. Только поклонились и черкнули что-то в толстую книгу. Я сначала удивлялась, что меня все знают, а потом в банке увидела на стене двенадцать рисованных портретов на стене и всё встало на свои места. Телевидения здесь нет, местные газеты я не видела, но думаю и там что-то такое нарисованное было. Стоило массивным железным воротам закрыться на нашей спиной, и мы словно в поле оказались. Единственное, что напоминало о цивилизации, была каменная мостовая, уходящая вдаль.
Я держала Широ за руку и немного нервничала. Что ни говори, а мужья у меня своеобразные. Каждый со своими тараканами и не угадаешь, как они отреагируют на тот или иной момент, а уж про задуманное и говорить нечего. Пожалуй, самым простым для меня был Тэкеши. Прямой, вспыльчивый, но быстро отходчивый. Юки в основном был замкнут и спокойствие его было лишь видимостью, но тем не менее рядом с ним я всегда чувствовала себя уютно и безопасно. А вот Широ был самым странным. С ним было легко и хорошо. Ему не нужны были слова, чтобы понять меня. Но... Нагаасур всегда подстраивался под любую обстановку, всегда давал именно то, что мне нужно и никогда не заикался о том, что хочется ему.
— Широ, — я остановилась, так и не отпустив его руку.
В конце мостовой показалось сооружение. Что-то похожее на каменную арку, но рассмотреть подробнее ещё было тяжело.
Что, Света?
— Почему ты никогда не говоришь, что тебе нужно или хочется?
— А зачем? — не понял он.
— Затем, что нельзя делать всё для других.
— Но ты же делаешь.
— Это другое. Я никогда про себя не забываю. Так что, Широ?
— Свет, это... — он вздохнул.
— Личное и ты не хочешь делиться?
— Нет. Просто когда я что-то начинаю хотеть, это никогда не сбывается. Живя в клане, я хотел сбежать в ничейные земли, построить там дом и остаться один. И я даже кое-что сделал для этого. В качестве раба мечтал получить тихую работу, чтобы хозяин меня как можно реже трогал. Когда господин Мори выбрал меня и привёл в аптекарскую лавку, я решил, что желание почти сбылось. Потом было управление. В общем, мечтать оказалось вредно. Я боюсь, что стоит мне сейчас чего-то захотеть и жизнь снова изменится.