Поймала взгляд служащего и поманила пальцем.
— Берёшь кэрру Дайки и везёшь в допросную, — глаза нагаасура округлились, но я всё равно добавила красок: — До моего появления отвечаешь головой.
Когда служащий вылетел из лаборатории, я поняла, что даже имени его не спросила. М-да, неловко получилось.
— Домой? — с надеждой спросил Тэкеши.
Кивнула. Куда ещё? Широ, несмотря на влитые в него настойки, всё ещё шатается, а мы с Тэкеши больше бомжей напоминаем, чем представителей закона.
Визит домой оказался коротким. Я спешила. Посмотрела ещё раз на себя в зеркало и осталась довольна. Белая блузка, такого же цвета юбка с разрезом сзади, синяя с золотым накидка с завязками на шее, значок в виде щита и меча на груди — официальная форма Верховной судии. Жутко непрактичная, но судя по тому, как Тэкеши сглотнул, я в ней чудо как хорошо. Даже жаль, что это всё белое, иначе бы носила чаще, а не тогда, когда нужно указать на статус.
Улыбнулась печальному Широ, который, как оказалось, лечиться совсем не любит, признаёт это и даже не строит из себя героя, признавшись в маленькой слабости, подхватила под руку застывшего Тэкеши и отправилась покорять Ассахар. То есть в управление, допрашивать задержанную и по возможности ставить первый плюсик к закону о равенстве.
Когда мы приехали, кэрра Дайки уже пришла в себя и гневалась. Оставленный присматривать служащий жался к стене и с надеждой поглядывал на выход. Главная же по качественному развитию мужчин расхаживала по допросной, как у себя дома и периодически дёргала ручку двери. Та, естественно, не поддавалась, нагаасурия злилась, била хвостом преграду и выдавала новую гневную тираду. Я минут пятнадцать наблюдала за женщиной из-за стекла, порадовавшись, что допросная мало отличается от земных, в моём представлении, и совсем не напоминает те ужасы, которые я себе придумала. Правда, наличие ещё одной допросной отрицать не стоит. Всё может быть.
— Тебе стоит успокоиться и сесть, — выдала я вместо приветствия, оказавшись внутри.
— Ты... — расплылась женщина в кровожадной улыбке и тут же выдала такое шипение, что будь я более чувствительна, упала бы, где стояла. А так только поморщилась и указала взглядом на стул.
Из мебели, кстати, здесь только и было, что два стула и стол, прибитые к полу. Форму менять нагаасурия отказалась, так что когда я села первая, она уже не металась по допросной, но на добрых пару метров возвышалась надо мной. Мне кажется, могла бы и на кончик хвоста встала, чтобы уничтожить меня взглядом и придавить внушительным ростом. В этой форме Инара даже издалека не выглядела хрупкой и беззащитной. Проследила, как служащий осторожно по стеночке выполз из помещения, как Тэкеши тенью замер у двери и повторила:
— Успокойся и сядь.
— Ты не имеешь право меня задерживать!
— Хочешь поговорить о правах и законе со мной? — выделила интонацией последнее. Инара выдохнула, сменила форму и резко успокоившись села.
— Я хочу знать в чём меня обвиняют.
Несколько раз по дороге сюда я прокручивала в голове этот разговор, но так и не пришла к какому-то определённому плану.
— Пока ни в чём. Мы всего лишь разговариваем.
— То есть теперь это так называется? Или ты думаешь, что раз получила место в совете, то тебе всё можно? Я хочу знать, почему я вместо здания совета оказалась в допросной! И если я сейчас же не получу ответ и не выйду отсюда, то ты сильно пожалеешь.
Нагаасурия говорила ровно, без эмоций, но с убеждённостью, что скоро всё будет так, как она сказала. И мне, никогда не имевшей дел с преступниками, было тяжело понять, говорит она правду или нет. Но хоть ясно, как женщина решила себя вести. Липовая у неё амнезия или нет, но задерживать кэрру Дайки было не в моих планах.
— Знаешь, в чём-то наши желания совпадают. И от того, получу я ответы на свои вопросы или нет, зависит, выйдешь ты сегодня из управления или отправишься в камеру за нападение на Верховную судию и членов её семьи.