— Уважаемый лэр, — вцепилась она в руку мужчины, источая улыбкой радушие. — Должна сказать, я в полном восторге! Вы так точно передали характер персонажа, так реалистично сыграли его эмоции… Невероятно! Как вам это удалось?
— Оу, прекрасное создание, — ответил тот похожей ослепительной улыбкой. — Я просто очень… очень тщательно погрузился в его образ, поднял все-все записи… — тут его голос опустился до интригующего шепота: — Если хотите, я их вам покажу… они в моей спальне.
— С удовольствием взгляну, — кокетливо хлопнула ресничками Инра. — На все, что вы захотите мне показать…
Мужчина обольстительно улыбнулся.
Проходившие мимо горожанки, тоже решившие попытать счастья, совершенно случайно столкнувшись с красавцем-актером в тесном переулочке, одарили ее завистливыми взглядами и оскорбленные в лучших чувствах удалились. Самой Инре, впрочем, до их душевного равновесия никакого дела не было, ее голову занимали совершенно другие мысли.
Что этот человек делает в Лорреле? Зачем разыграл это представление? Почему не нашел ее лично, раз так захотелось поговорить? Как долго он здесь находится? Как много о ее жизни в настоящем успел узнать?
Новые и новые вопросы появлялись каждую секунду, а ответа на них оставалось ждать аж до номера в столичной гостинице, где известная, в общем-то, труппа остановилась на ночлег. Некоторые вопросы ни к чему задавать на оживленных улочках. Во избежание неурядиц…
В гостиницу пара пробралась через черный ход, чтобы не привлекать излишнего внимания. Похоже, актер заранее предупредил прислугу, потому что остановить их никто не попытался, да и вообще присутствие старательно игнорировал (кто-то настолько увлекся, что чуть не врезался в стену с ведром в руках — столкновение предотвратили, но образовавшейся куче-мале никто не помешал).
— Милая лэра, прошу, — широким жестом распахнул перед Инрой дверь комнаты мужчина.
Та вошла, с интересом оглядываясь по сторонам.
Обстановка стандартная: небольшая, но хорошо освещенная гостиная, тахта, два кресла по бокам, столик с цветами в простой вазочке, неровная стопка листов, оставленная накануне. Ковер без особых изысков, да камин в углу. И две двери. Одна, по ее опыту, должна вести в ванную, вторая — в спальню.
Актер, от которого пристальный осмотр не укрылся, насмешливо фыркнул за спиной.
— Ита-ак, — в предвкушении протянул он.
— Итак, — повторила Инра, разворачиваясь на носках. — Рассказывай, что ты здесь делаешь, сына?
На мгновение в комнате воцарилось молчание.
— Ну ма-ам, — обиженно нахмурился мужчина, взъерошив волосы на затылке. — Я, между прочим, уже в роль вжился!
Инра закатила глаза.
— Милый, инцест, конечно, дело семейное, но я не собираюсь опускаться до соблазнения собственного ребенка.
Посмеиваясь с моськи старшего из своих детей, женщина подошла к креслу и с присущей ей элегантностью плюхнулась на сидение.
— Рассказывай, Дэн, с чем пожаловал?
Дэнталион, признанный искуснейшим из богов-кузнецов на последнем сборище-пьянке, из-за того, что единственный смог изготовить латные доспехи на фею (зачем они это делали и как богам вообще пришла в голову столь светлая мысль, история, замутненная алкогольными парами, умалчивает) и даже заставить последнюю в них влезть, снова взъерошил волосы.
На этот раз — растерянно.
Ему было что сказать, вы не подумайте. Но слишком много этого было, с какой фразы начать? Да и стоит ли?
Стоит ли изображать обиду из-за того, что мать на несколько столетий оставила семью и, смешавшись с людьми, путешествовала по миру? Стоит ли пытаться добиться хоть какого-то объяснения причин, по которым она самолично уничтожила последнего истово верующего своего жреца, обрекая религию на медленное, но необратимое забвение?
Стоит ли рассказывать, как они с братом и сестрой волновались после ее внезапного исчезновения? Как много раз пытались дозваться? Любыми способами: божественными, смертными… И какое отчаяние их охватывало каждый раз, когда послание оставалось без ответа?
Мама предполагала подобное развитие событий — он не сомневался — но все равно ушла. Значит, причины были существенными? Почему тогда от понимания не чувствуется облегчения? Почему горло до сих пор сжимает обида?
Что за поведение для почти пятисотлетнего бога, в конце концов? Он должен быть сильным, рациональным, мудрым… Но когда дело касалось семьи, реальный возраст не имел значения. Особенно, в случае с мамой.