– Счет, пожалуйста! – крикнул в зал Барт.
– Я вот думаю, – продолжил Барт, – что избыточная популярность, слава – это некоторое соглашение с высшими силами и не всегда светлыми, которые воплощаются, но забирают жизнь. Пушкин, Гоголь.
– Да, все они плохо кончили. А посмотреть на рокерскую тусовку, которая уж точно озвучивала свои желания здесь. Цой, возможно Майк Науменко, Кинчев вон в религию подался, возможно, грехи отмаливает, Свинья – Андрей Панов, который говорят ползал здесь между ступенек закончил плачевно, Башлачев… А туда вообще можно пройти? – поинтересовался Макс, я здесь не был лет пятнадцать.
– Я почему и заговорил об этом. Что мне недавно информация на глаза попалась. Вход тридцать рублей в пользу жильцов дома.
– Тридцать серебрянников, – усмехнулся Макс.
Барт расхохотался:
– Действительно! Неслучайная сумма!
Их встретил опрятный мальчик хиповатого вида и отсутствующим взглядом.
– Вы здесь ночуете? – поинтересовался Барт, и сунув сто рублей, отсёк желание юнца их сопровождать.
Парень пожал плечами, поняв, что Барт многое знает из того, что рассказал бы он. Макс стряхнул с себя оцепенение, пожатие плечами этого мальчика было таким, будто он не знает, ночует ли он здесь. И вообще ночует ли где-нибудь.
Они прошли по лестницам, почитали надписи. Это место конечно было местом силы. Энергия чувствовалась во всём. Или это просто морок.
– И что? – спросил шёпотом Макс.
– Да, акустика здесь потрясающая, – отозвался Барт. – Пойдем.
Макс вспомнил, что они здесь были со Светкой. Он тогда только осваивал новое для себя понятие «люблю» к этой женщине и произнес его стоя на другой стороне ротонды. Они так и остались разделенными пустотой. Пролётом.
Макс открыл дверь и сшиб девушку неожиданно легко завалившуюся на спину. Звон удара эхом пронеся по ротонде.
– Ой, извините, – кинулся поднимать девушку Макс.
Барт суетился в дверях, не понимая, что случилось.
– Марлен! – выдохнул Макс. Ощущение счастья накрыло его с головой, будто и не было похорон, его запоя. Всё вдруг обрело смысл. А то, что говорил Барт о бессмысленности и с чем Макс полчаса назад соглашался стало флёром.
– Как я рад тебя видеть!
– Ничего себе! – присвистнул Барт, «я же говорил» – выражал его вид.
– Я вижу, как рад, – улыбнулась Марлен.
Слова прозвучали без злости с некоторой язвительностью, но Макс не ощущал отдачи, отражения своих чувств… Но важно ли это? Он рядом.
– Ты чего здесь? – поинтересовался Барт.
– Давно дверью в лоб не получала, пришла возобновить ощущения.
– Мы здесь все, похоже, за этим, – многозначительно произнес Барт. – Пойдем.
– Я пришла ротонду посмотреть, никогда не была здесь.
Барт начал тарахтеть про свойства ротонды, но глухота завладела пространством, звуки будто тонули в вязком воздухе.
Они стояли посередине, а сверху кто-то спускался.
Макс её сразу узнал. Вот она прекрасная Хайат. Высокая, тонкая, фигура – бокал для шампанского, грациозные движения и восточное лицо с резкими, яркими чертами. Огромные черные глаза смотрели на него неотрывно. И он прыгнул без раздумий в эту черноту. Не было ощущения опасности. Не было ничего. Она тихо спускалась по ступеням.
– Ты, – очнулся Барт, после того как перестал тарахтеть об истории. – Ты чего это здесь?
Она спускалась и улыбалась в руках её была косметичка, расшитая бисером. Они изумлённо смотрели на нее.
– Ущипните меня, я кажется умер, – прохрипел Барт.
– У меня есть то, что вы потеряли, – голос ее был похож на лабиринт из произведений искусства.
– Но как?
– Они не сгорели в аэропорту. Знаю, что каждый потерял в этой истории. У вас есть шанс многое обрести. Не говоря о том, что здесь, в ларце…
Макс прислушивался к себе.
– Но ты работаешь… работала на Виктора. – Барт растерял говорливость и не мог сформулировать мысль.
По ротонде скакало эхо дыхания и стук сердец. В этом ритме с губ женщины слетели два слова:
«Я Ангел».
Полшага дальше. Лодка Инанны
Богиня медленно плыла над рекой Бурануну. Только в воде она еще могла увидеть отражение своей почти незримой тени. Глядеть на свою тень – осталось единственным признаком существования некогда могущественной Инанны. Если она утратит связь с самой собой, то исчезнет полностью. Но ей нельзя исчезать. У нее есть цель. Она хорошо это знала. Для этой цели ей нужно не разучиться смотреть и видеть. Ей скоро возвращаться туда, она вновь увидит тень своего возлюбленного. Даже не призрак. Просто тончайший лоскуток его тени, возвращающийся на землю. Она будет смотреть на этот лоскуток, и чувствовать на себе такой же пристальный и влюбленный взгляд. И после этого она вернется в то место, куда дала непреложное слово возвращаться, туда. В страну без возврата. Дворца из лазурита там уже давно нет, стен, ограждающих тоже нет. Ее сестра исчезла. Теней умерших людей тоже нет, нету тех, кто их помнит, а значит нет и призраков. Инанна вновь возвратиться в пустоту, в черную пустоту забвения. Все города народа, который ее почитал, сдуло с лица земли.