Марлен была безучастна. Сторонний наблюдатель, просто красивая женщина, она также бы ходила по Эрмитажу или, скажем, Лувру.
После импровизированной экскурсии по основным залам директор двинулся к пролому.
– Это вот кхе-кхе нашли… – сказал он, – судя по всему этот проход замуровали после смерти Павла. Его это «кхе-кхе» было больше похоже на посмеивание, чем на кашель. Макс сначала не замечал, но, как заметил, это начало его раздражать. Чтобы нейтрализовать раздражение он назвал директора – диКХЕктор и успокоился.
Барт остановил директора:
– Чуть позже, Павел Петрович, сначала мы чаю попьем с печенюшками.
Тот оказался несколько обескуражен.
– Мы вас попросим еще показать найденные комнаты, но чуть позже, – улыбнулся Барт.
«В нем есть очарование, – подумала Марлен, – и стержень».
Директор пожал плечами: «Как хотите». И не сопротивлялся.
– Никаких планов, карт, естественно, нет? – спросил Барт.
– Существует кхе несколько версий, – начал директор, – мы придерживаемся той кхе-кхе, что архитектор уничтожил планы.
Марлен хотела удовлетворить любопытство, Максу до дрожи в пальцах нетерпелось увидеть находки, он чувствовал, что находится рядом с тайной и это его возбуждало не меньше, чем говяжья отбивная давно не евшего человека.
– Барт, – зачем ждать, пойдем туда и все посмотрим! К черту карты, – и он ринулся к пролому.
– Решительность можно только поприветствовать, – бодрым голосом произнес Павел Петрович, и двинулся вслед.
Барт усмехнулся и пошел за ними.
Пролом находился в сводчатой нише.
Несмотря на то, что Барт не имел габаритов Виннипуха в проломе он застрял, не из-за габаритов, а из-за любознательности.
– Как? – бросил он вопрос в спину Павлу Петровичу.
– Если это просьба показать туалет, то очень не вовремя, – откликнулся Макс.
Ему не терпелось оказаться внизу. Они все стояли на каменно винтовой лестнице ведущей вниз.
– Как нашли проход? – уточнил Барт.
– На эту стену то ли полочку пытались привесить, то ли еще что-то – темная история, теперь уже никто не признается, и все бы это так и прошло мимо, если бы не вывалился огромный кусок кладки.
Барт включил айфон в режим фонарика и высвечивал нишу. Кладка была вровень со стеной. Часть кладки в один кирпич осталось на вышину колена.
– А где кирпичи отсюда?
Директор пожал плечами:
– Я уточню.
Свод ниши был небольшой, метра полтора в высоту, дальше можно было распрямится и нужно было протиснуться вправо к винтовой лестнице. Барт будто сканером в достаточно быстром темпе осветил стены и свод.
После затопал вниз по винтовой лестнице.
Они были похожи на привидения, свет шел снизу от неярких ламп, расставленных на полу соединенных, как гирлянда.
– Это умельцы Виктора сделали подсветку, – объяснил директор. – Я вам собственно не много могу рассказать о находке. Это, как музей в музее! Я вас очень прошу, пользуйтесь бережными методами изучения. Тем более финансы Виктора позволяют ничего не громить. Хочется чтобы до зрителей это дошло в первозданном виде.
Барт улыбнулся, – его выражение лица было сложно понять, в таком свете чудилось нечто демоническое.
– Не беспокойтесь, – слова его звучали мягко, – у меня есть опыт неразрушающих исследований.
– Вы можете описать более подробно, простите, – поинтересовался директор.
– Умом, мыслью, – хохотнул Барт.
– А-а-а… – протянул директор.
От слов ухало эхо.
– Как вы думаете, Павел Петрович, это связано с Мальтийским орденом?
– Наверное, кхе-кхе. На рыцарях знаки… Вероятно, это и есть хваленые сокровища ордена. А может музей…
Макс ожидал увидеть нечто особенное.
Но это были квадратные помещения обозначенные перегородками, без дверей в каждом из них на кирпичном постаменте высились доспехи.
Если покрасить стены в белый, то возможно было бы назвать это помещение белокаменными палатами. А так – краснокаменными. Терракот кирпичей был все-таки подвально мрачен. Катакомбы – скользнуло слово. Да, наверное. Слово это пришло от невысоких сводчатых потолков. Потолок давил.
Вообще, задумка чувствовалась грандиозная. Ни в палатах ни в катакомбах Макс не был, но здесь он казалось уловил идею творца.
Помещения по периметру было как бы единым, но вместе с тем разбитым на условные комнаты арками.
Одна огромная квадратная комната на всю толщину замка – от внешней стены до двора, как прикинул Макс – а значит, метров двадцать, была разделена крестообразной колонной на четыре условных помещения. Колонной конечно назвать это сооружение было тяжело, скорее, крестообразная переборка с толщиной в полметра и переходящая в свод. Соединения этих переборок были опять же арочными. По бокам комнат условные окна дополняли композицию, если бы на подоконнички поставить цветочки, намалевать в них вид на Летний сад, и подсветить должным образом, то создалось бы ощущение свободы, а не подземного каземата. Были и ниши от пола, символизирующие двери, в них на небольших квадратных постаментах – рыцари. Точнее, рыцарские доспехи.