Шаг 16. Две правые руки
Но права оказалась Марлен.
В музее действительно стояла бронзовая статуя Геракла, которая была поставлена в музей на сто лет раньше, чем Рим посетил Бэкон. Но вот шкуры льва не было. Геракл стоял абсолютно обнаженным с большой дубиной, в руках.
Текст Шекспира никак не натягивался на реальность. Барт бродил по палацио Консерваторов, пытаясь отыскать вход в подземелье, какой-нибудь рычаг, кладку неправильной формы. Но творение Микеланджело казалось совершенным и законченным.
Макс в мыслях начал писать ироничный сценарий «Приключение русскихв Риме» и согласуясь с юмором текста посоветовал Барту отыскать щель в Геракле, но тут же пожалел – тот бросился сыну Зевса в тыл прямо за ограждение.
Надежды на голову и руки статуи Константина тоже не оправдались. Ну голова на постаменте, ну нога, ну палец. Правда отверстий видимых и невидимых в камнях было видимо-невидимо. Но остатки колосса изображающего христианского святого в виде языческого божества были так хорошо отреставрированы, что сомнений в их пустоте не оставалось.
В полуоткрытом зале, напротив конной статуи Марка Аврелия в лучах яркого римского солнца располагались остатки бронзового колосса Константина.
Огромная двухметровая голова, гигантская рука и метровый шар с шипом. Барт устало смотрел на три осколка некогда гигантской фигуры.
– Слушай, Барт, – а что значил этот шар?
– Глобус.
– То есть как? Земля, что ли? Это что это они до Магеллана и Галлилея знали, что Земля круглая?
– Ну конечно. Причем, задолго до них.
– А за что же сожгли этого, как его, Коперника? – не унимался Макс
– Ну, во первых, Коперника не кто не сжигал. Сожгли Бруно. И не за то, что Земля круглая, хотя бы потому, что Магеллан уже практически доказал это за сто лет до сожжения Бруно, – Барт умничал, а Ангел стал выводить на экран очков изображения монет с богами, держащими круглые шары. – В античной Греции факт, что Земля круглая, был общепризнан.
– А почему тогда из земли, – и Макс показал на сферу, – торчит шип? Это что небесная ось?
– Хм-м, – замычал Барт. – До нас дошло достаточно изображений сфер, там были разные варианты: иногда на глобусе сидела Виктория, богиня победы, иногда феникс на жердочке.
– Не похож это штырь на жердочку, – мрачно заметил Макс. – Скорее уж на кол, на котором пытали эту самую Викторию.
– Да, пожалуй, – Барт задумался. – Может, этот штырь, – символ могущества Константина. Так сказать, символ Рима как центра Земли.
– Тут вот еще интересные находки, – Барт повел их к соседней огромной мраморной голове. – Эта статуя Константина была циклопических размеров. В руках он тоже должен держать мраморную сферу.
– В какой из рук, – устало спросил Макс, указывая на два невероятных размеров кисти, стоявшие рядом с головой, ему все эти обломки сильно наскучили.
– Посмотри, – весело сказал Барт. – Обе кисти правые.
– А может, у Константина были две правые руки, – язвительно предположил Макс, – он же типа святой, всегда прав.
– Да-да, умник, ты не далек от истины. Статую, вернее левую кисть, переделали на правую. И та, которая держала скипетр, стала держать христианский символ. И сделали две правые руки. Хотя мне из этого объяснения не все понятно.. Почему правые…
Но Макс это уже не слушал. Устав наблюдать за суетящимся вокруг голов, рук, шаров, камней Бартом, он отправился на Форум из чисто туристических побуждений. В Риме-то он никогда не бывал.
Спускаясь по лестнице Кордонате с Капитолийского холма Макс замер. У подножия стояли два фонтанирующих льва. Рука потянулась к телефону.
– Барт, я нашел твоих львов из Шекспира.
Прискакав сверху, Барт смотрел на каменный скульптуры разочаровано:
– Наверняка, когда Бэкон описывал Капитолийский холм, он упоминал о них, – подытожил он. – Вот наш дорогой Вильям и описал их. Никаких загадок, все мимо.
– Ладно, время уже двигаться на встречу с этим Балу, – подбодрил Макс.
Шаг 17. Мальтийская сардинка
Ресторан оказался небольшим полуподвальным заведением со всеми признаками векового семейного дела. Марлен в атласном платье телесного цвета и в его тон туфлях на высоченных каблуках выглядела роскошно под невысокими сводами с развешанной медной утварью.
Правда, Макс, поленившийся переодеться после прогулки по Риму, одетый в униформу албанского эмигранта – в черных джинсах, черных кроссовках, и черном бадлоне, тоже явно диссонировал с теплой и дружелюбной атмосферой. Разве что очки доп реальности придавали ему вид эмигранта-интеллектуала.