Один только Барт оказался одет совершенно уместно – дорогой шерсти пиджак бежевого цвета в тонкую клетку, серые брюки и рубашка, которые он купил в соседнем с отелем магазине.
Гостей встретил несомненно хозяин ресторана. Он был слишком грузен, чрезмерно властен, очень размашист и невероятно любезен. Он осведомился по-английски, заказывали ли гости столик, и, узнав их имена, пригласил широким жестом присаживаться.
– Синьор Лингфилд, еще не подошел, – слишком ласково произнес он. – Но он просил за 2 часа наполнить декантер, – он махнул рукой и в тот же миг у стола появился официант с графином, наполовину заполненным темно-рубиновым вином.
Тут же официант протянул Максу пустую бутылку с простой этикеткой, на которой от руки было написано название Masi Mazzano, год 2009 и еще какие-то цифры. Макс деловито взял бутылку вина, осмотрел этикетку, хмыкнул и весело сказал:
– Ну уж совсем нас этот бальи не уважает. Заказал столового вина, без нормальной этикетки, да еще и в графине! Разве что, год хороший, – продолжал Макс с видом знатока, – старое вино, хорошее.
– Макс, – остановил его Барт, беря бутылку в руки, – вообще-то, вино молодое, ему пять лет, именно поэтому его поместили в такой декантер, кувшин, как ты его назвал, чтобы оно напиталось кислородом и выветрились ненужные теины.
– Хватит умничать, – буркнул Макс. – Разве ты не ощутил? Незадолго до тебя я уже наумничал.
Он внимательно изучил всех посетителей. Вроде бы не похожи на агентов, да и вообще не похоже, чтобы кто-то за ними наблюдал. На Марлен смотрели, это да, но больше ни на кого.
– Ангел, – шепотом сказал Макс. – Можешь подключиться к камерам на улице. Если что, дай знать.
– Уже, – коротко ответил Ангел. – Пока все чисто. Стоп. В ресторан входит какой-то франт. Один. Не оглядывался.
Тут в зал вплыла ослепительная улыбка белоснежных зубов, за улыбкой появился немолодой седой господин в элегантном светло-сером костюме. В вырезе белой рубашки плавными волнами лежал шейный платок. Движения господина были ловкими, и спину он держал прямо, совсем не по возрасту.
– Здравствуйте, – поприветствовал он, с легким поклоном. – Эдвард Лингфилд к вашим услугам.
– Вы позволите? – спросил он у Марлен, показывая на стул рядом с ней.
Усевшись, он внимательно всех оглядел, одарив каждого той самой улыбкой, которая появилась раньше его. Затем произнёс:
– Я, конечно, мог не спрашивать сеньора Мазетти, где сидят мои друзья. Красота и роскошное платье Марлен, – и он поклонился в ее сторону, – не могли мне позволить ошибиться, – Марлен слегка покраснела при упоминании о роскошном платье, она явно чувствовала себя не совсем уютно в этом уютном ресторане.
– Что вы хотели нам сообщить? – играясь бокалом спросил Барт.
– Хотел, – улыбнувшись сказал англичанин. – И сообщу, но прошу вас, вначале покушаем. Все дела после ужина? – он говорил с британским акцентом произнося каждый звук, как дикторы BBC. Макс тут же поместил Лингфилда в коробку телевизора, надев на него амплуа телеведущего.
– Это так в Англии принято или на Мальте? – спросил Макс.
– Так советуют мои китайские друзья, – вежливо ответил Лингфилд. – Никогда не разговаривают о делах, пока не поедят. Я очень советую кролика. Нежнейшее мясо. Берите и даже не думайте. И, конечно, крайне рекомендую оссобуко. Здесь его потрясающе готовят из мяса тосканских телят.
– Я все жизнь мечтал попробовать фиш-эн-чипс из мальтийской сардинки, – не унимался Макс. – Здесь такой не подают?
– У вас прекрасное чувство юмора, – невозмутимо и дружелюбно ответил англичанин. – Обещаю, что отвечу на все ваши вопросы, но после оссобуко, и кролика, разумеется, – он кивнул в сторону Марлен. – Да, и, конечно, не забывайте про Мазанно, – легкий жест и официант уже разливал по бокалам почти черное густое вино, – молодое прекрасное вино. Вкус раскрывается не сразу и не всем, но нужно искать и чувствовать.
Макс глотнул почти половину налитого вина в бокал. Вино он не очень-то уважал – то терпкое, то кислое, и эффекта ждать долго. Но это! Как не был ему неприятен этот пожилой франт с его манерами и атрибутами высшего общества, вино показалось Максу божественным. Густое, ароматное, крепкое, оно скользило по языку в горло, оставляя послевкусие после которого хотелось цокать, чтобы как то его продлить. Только следующий глоток спасал от бессмысленного щелканья. Вино проникало в голову, охватывало нежными ладонями мозг и переформировывало представление о красках мира.
Он посмотрел на Марлен. Та еще болтала Мазанно по бокалу и подносила его к носу, затем аккуратно, будто боясь обжечься, прикоснулась губами к вину.