— Я не собираюсь танцевать голой на публике, но хочу нравиться и буду делать для этого все, — безапелляционным тоном возражала Эрика. — Нет ничего дурного в том, что парни смотрят мне вслед.
— Дурное не в том, что они смотрят… Ты виляешь задом просто так, для забавы, поэтому кажешься доступной.
— Я знаю, — со змеиным хладнокровием отвечала Эрика. — А ты ошибаешься, папочка. Обманчивая доступность — это тот крючок, на который клюют все парни. Одной хлесткой фразы довольно, чтобы осадить того, кто примет меня за легкую добычу.
— На доступность клюют только подлые говнюки. Достойных джентльменов с брачными намерениями привлекают целомудрие и ум. Поэтому не зад должен вилять умом, а ум задом! Именно ум есть главный капитал красавицы!
— Я не считаю себя глупой.
— И правильно! Но не считать себя глупой мало. Надо быть умной! А ум девушки проявляется в ее отношении к себе самой. Вот что я тебе скажу, дочка: в первую очередь цени себя! Как самую дорогую в мире уникальную драгоценность! Ты самое лучшее, что у тебя есть!
— Не волнуйся, папочка, я так и делаю, — спокойно соглашалась Эрика.
Тут папаша Джон распалялся от воодушевления. Он был доволен тем, что дочь прониклась правильной философией, по его мнению, единственно пригодной для выживания в этом диком мире.
— Если кто-то захочет получить тебя даром, а таких наглых умников много… — тут он сотрясал в воздухе кулаком и гневно добавлял: — Пусть получит хорошего пинка под свой тощий зад! Неудачникам не место рядом с моей дочерью!
Как-то раз, проходя мимо Эрики, когда она вертелась перед зеркалом, папаша Джон шлепнул ее по заду, будто она была одной из стриптизерш в его баре:
— Хороша! Фигурой вся в мать.
Эрика обернулась и с размаху дала отцу звонкую затрещину. Оправившись от шока, папаша Джон просиял:
— Это был ответ настоящей мисс Пауэрс! Умница, дочка! Вот теперь я почувствовал, как ты себя ценишь! — с уважением констатировал он, потирая свою одутловатую щеку. — Если бы твоя мать Элис однажды не поступила точно также, то я бы на ней не женился.
Та звонкая пощечина стала жирной точкой в процессе воспитания девочки, внутри которой горел стихийный огонь. Джон был удовлетворен и к дочери стал относиться с таким же благоговейным почтением, как и к ее покойной матери:
— Как ты похожа на Элис… ты просто ее копия.
Познав науку внушать к себе уважение, Эрика заметила, что в ней признают лидера, привыкнув к этому, стала командовать, а когда сверстники окончательно признали ее альфа-самкой, начала править ими мудро и малой кровью. Притягательная энергичность большеглазой брюнетки совмещала в себе горделивую красоту, проницательность суждений и практичность в делах, поэтому к ее мнению прислушивались даже учителя. Кроме этого, уже в старших классах мисс Пауэрс показала себя талантливым организатором, что в соединении с незаурядной внешностью усилило ее власть многократно.
В университете Калифорнии вокруг нее вращались только статусные парни, над которыми она без угрызений совести ставила дерзкие эксперименты и с интересом наблюдала за реакцией. Мастерство приближать и отдалять, возвышать и унижать, миловать и казнить, множество других манипуляций мужским сознанием было постигнуто ею в совершенстве.
Цинизм отца и воспитание тетки наполнили характер Эрики двумя несочетаемыми компонентами; она стала походить на коктейль «Кровавая Мери» — напиток, в котором водка и томатный сок соприкасаются, но не перемешиваются. Мисс Пауэрс научилась обжигать или смягчать по своей прихоти язык того, кто рисковал ее пригубить.
Имея в голове генеральный проект под названием «супруга богатого джентльмена и хозяйка большого дома», Эрика Пауэрс не позволяла себе распыляться на романтичных голодранцев и берегла силы для решающего сражения. Она родилась под знаком зодиакального Стрельца, поэтому хорошо знала: для достижения победы нужно быть последовательной, а силы концентрировать в направлении главного удара.
Прецедент, послуживший началом военных действий, произошел летом 1990 года на тихом и респектабельном пляже Лагуна Бич, когда на двадцатилетнюю Эрику Пауэрс обратил внимание молодой мужчина с обаятельными манерами и непринужденно предложил угостить ее прохладительным напитком. Ответом ему стал оценивающий взгляд особы, немало удивленной тем, что с ней вообще осмелились заговорить. Взгляд этот стал для мужчины сигналом боевой тревоги, и весь его арсенал обходительных средств был моментально приведен в состояние полной готовности.