Диана расслабилась, ощупала любопытным взглядом поверхность рабочего стола и прощебетала, скидывая босоножки:
— А что ты читала, пока меня не было? — она взглянула на ксерокопию газетной статьи, лежащей на столе, и прочитала первые строки: — В одном из лондонских салонов случилось происшествие, по нашему мнению, ужасное и в некотором смысле загадочное… Ого, тут про что?
— Это статья о спиритическом сеансе, его провели больше ста лет назад в Лондоне. Довольно печальная история. Она поможет тебе понять кое-что, но не раньше, чем это будет необходимо.
— Духи мертвых? Это интересно, — Диана замерла на пару секунд, глядя на воздух перед собой, тут же забыла о сказанном и оживленно вспомнила: — В прошлый раз ты говорила о Дельфийском Оракуле при храме Аполлона. Мне очень понравилось.
— Об этом я и хотела поговорить, — кивнула Мариэн, удивляясь быстроте перемен на лице внучки. — Что ты помнишь из нашей прошлой беседы?
— Я помню все! — Диана скакнула мячиком на кожаный диван, обустроилась так, чтобы не помять платье, и бойко защебетала: — В древнем мире бог был женщиной. Оракул принадлежал Гее, богине Земли, и был оплотом духовной власти матриархального божества. После победы Аполлона над змеем Пифоном место таинств и предсказаний перешло во владение пантеона олимпийских богов и стало центром греческой колониальной политики. Молодой патриархат укрепился и ослабил архаичную Богиню-Мать…
— Достаточно милая, у тебя замечательная память, — похвалила Мариэн. — Миф о Дельфийском Оракуле повествует об одном из переломных моментов в борьбе женской Любви и мужского Разума. Ты знаешь только мужскую версию мифа. Женская описана вот тут, — Мариэн снова взяла в руки старый томик с мемуарами. — Это воспоминания женщины, наделенной талантами и прекрасно образованной. Ее звали Мария Кавелье, она жила около ста лет назад, была заботливой матерью и мудрой наставницей; ее хорошо знали в кругах суфражисток, но сама она не участвовала в акциях движения.
— Она была феминисткой?
— Мне бы не хотелось называть Марию Кавелье этим отчасти испорченным словом. Суфражистки боролись за реальные женские права, а многие современные феминистки занимаются мужененавистнической истерией. Я бы назвала Марию феминой с большой буквы, то есть женщиной, полной достоинств и самодостаточной. Такая женщина никогда не выставляет себя жертвой; она просто и естественно осознает себя равной мужчине, при этом никогда не ставит себя выше его. Все ее слова и деяния вызывают уважение.
— Не думаю, что мне надо быть равной мужчине, — беззаботно сказала Диана, рассматривая фарфоровую фигурку танцовщицы на книжной полке.
— Ты права, милая, говорить о полном равенстве мужчины и женщины неуместно и даже абсурдно, потому что они уникальны. Я же имела в виду равенство социальное, которое исключает бесправие, ведь там, где есть бесправие, всегда расцветает произвол. И еще, пожалуйста, никогда не начинай говорить со слов «не думаю», это заранее обесценивает все, что ты скажешь после.
Мариэн открыла книгу на нужной закладке и уже хотела приступить к чтению, но Диана, увлеченная фигуркой балерины, вдруг спросила:
— Красивая статуэтка… Откуда она у тебя?
— Подарок из России. Она напоминает мне девушку, которая нашла собственную ось вращения, — Мариэн посмотрела на внучку. — Ты обратила внимание, как балерина исполняет фуэте? Ее голова то опережает движение тела, то отстает от него, поэтому не кружится. Балерина сохраняет равновесие, потому что опирается на свой взгляд, направленный в одну точку на уровне глаз. В этой комнате есть одна девушка, она умная и талантливая, но не всегда может сосредоточиться на чем-нибудь одном. Особенно когда ее голова вращается вместе с телом.
— Это про меня, — с виноватым видом сказала Диана, — папа говорит, что я слишком любопытная.
— Уважающая себя женщина просто обязана быть любопытной, иначе она рискует оказаться в неведении относительно того, что вокруг нее происходит, — наставительно возразила Мариэн. — Кстати, твой папа любопытен не менее, чем ты, только называет это любознательностью, но довольно об этом. Мемуары Марии Кавелье написаны на французском языке. Я буду читать и переводить на русский, — Мариэн откинулась на спинку кресла и приступила к чтению.
Из мемуаров Марии Кавелье.
Мон-Шант, Франция, 1912
Историю о дракайне Дельфинии, более похожую на забытый древнегреческий миф, чем на откровение, я записала в 1889 году, спустя три месяца после рождения моей дочери Алисии. В ту ночь я встала с постели, зажгла свечу и как была — в белой ночной рубашке, с растрепанными от беспокойного сна волосами, босая, прошла в кабинет. Наверно, я была похожа на привидение.