Среди гостей оказался доктор и буквально не позволил ей умереть. Лиз увезли в карете скорой помощи. Проигравшая в свадебной гонке пережила период депрессии и около полугода восстанавливала здоровье…
На следующий день Альфред вспомнил об этой трагедии в приватной беседе с молодой супругой и походя заметил, что порезанные вены и возможная смерть — это слишком суровое наказание за порчу платья. Эрика ответила убежденно и не раздумывая:
— Иное пролитое вино непременно должно превратиться в такое же количество пролитой крови. Мне жаль, что ты этого не понимаешь.
Глава 13. Обратная сторона Луны
Гарднер поднимался по лестнице парка Магуайр и еще издалека заметил Диану, ожидающую в условленном месте: она стояла напротив сокола и разглядывала гигантский барельеф на западном фасаде библиотеки. Альфред подошел к дочери со спины и поинтересовался, обращаясь к ней по-русски:
— Как прошла экскурсия?
— Чудесно, — не оборачиваясь, ответила она также на русском.
Альфред взглянул на часы:
— Ровно два часа дня. Я пунктуален, — он посмотрел на огромные фигуры Фосфора и Геспера и невольно пробормотал: — Ведь это звезда Утренняя и Вечерняя!..
— В Библии утренней звездой назван Иисус, а Фосфор, он же Люцифер, отождествлен с ней еще в античности, задолго до первых христианских сект.
Альфред помыслил вслух:
— Тут какая-то путаница… Иисус — сын божий, а Люцифер всего лишь падший ангел.
— Эта путаница возникла из-за толкователей, они дерутся за величественный образ яркой звезды ради власти над умами паствы. Пыль от их драки скрывает сияние истины: Венера — это просто планета.
— Дерутся за планету? — рассеянно переспросил он. — Диана, ты меня удивляешь.
— Это получилось непроизвольно. Когда я действительно хочу удивить, происходит нечто вроде апокалипсиса, — она обернулась, но, едва увидев Альфреда, широко открыла глаза и ошеломленно воскликнула: — Папа?!
— Разумеется, это я! А кого ты ожидала увидеть? — на его лице появилось выражение беспокойства. — Диана, с тобой все в порядке?
— Да, просто наше величество изволили шутить, — спокойно сказала она и удовлетворенно добавила: — Выглядишь шикарно.
Альфред натянуто рассмеялся, но быстро перестал и принялся вглядываться в лицо дочери: во внешности ее произошли тонкие, невидимые глазу сдвиги. Понять суть каждого из них в отдельности было сложно, однако сумма их являла собой совершенство, спокойное, как океанский штиль на вечерней заре, и слепящее бликами солнца в бесконечной водной глади. Дочь смотрела на отца, слегка приподняв подбородок и опустив длинные изогнутые ресницы, но даже из-под них ее глаза жгли самоуверенно и слегка надменно.
— Диана, ты была в салоне красоты вместо экскурсии?
— Я познакомилась с дьяволом, и он сделал меня красивой, — серьезно сказала она, внимательно разглядывая лицо Альфреда. — Пока мы с ним разговаривали, время стояло на паузе, а потом экскурсия продолжилась. Все прошло замечательно, мне было очень интересно.
— Розыгрыш удался, — он смущенно пригладил волосы от лба к затылку.
— Какие у нас планы, пап?
— Планы? — рассеянно переспросил он. — Ах, да… заедем в автомобильный музей Петерсона, потом отвезу тебя домой.
Они спустились по лестнице, почти не разговаривая. Альфред гадал о том, где Диана взяла деньги на дорогой макияж, но ответа не находил. Около джипа он нажал кнопку автомобильного брелока, сел за руль и тут увидел, что дочь устраивается справа от водительского кресла.
— Диана, ты ничего не перепутала?
— Что тут можно перепутать? Руль с колесом?
— Твое место на заднем сиденье.
— Я хочу здесь.
Он вставил ключ в замок зажигания и с укором посмотрел на дочь. Она была невозмутима, как пилот истребителя.
— Устал? Мне повести машину?
Альфред счел предложение дочери за неудачную шутку.
— Пересаживайся. Сзади безопаснее.
— А впереди лучше обзор, — она вытянула ремень и пристегнулась, давая понять, что вопрос решен и обсуждать больше нечего.
— Диана, откуда такое упрямство? Ты всегда сидела сзади.
— Кажется, поняла. Если я не пересяду, то машина не заведется? Это ведь так работает, да? А когда сяду за руль? Неужели отвалятся колеса?
— Если мама увидит тебя на переднем сидении, придется выслушать ее упреки. Я не прочь поупражняться в красноречии, но тебе тоже достанется.