В расписанном Зевксисом зале Персея, одном из парадных залов, где принимались почетные гости, управляющий двором присматривал за двумя рабами-фракийцами с синей татуировкой, расставлявшими маленькие столики с пирожными и вином. Послы сидели на почетных местах. На стене над ними Персей избавлял Андромеду от морского дракона. Персей был одним из предков, и говорили, что Персию основал тоже он. Казалось, что его потомки сильно переменились. Герой был обнажен, в одних лишь крылатых сандалиях; послы носили полное мидийское облачение, от которого изгнанники отвыкли за время своего пребывания у Филиппа. Каждая пядь тела у этих людей, кроме разве что рук и лиц, была прикрыта одеждой, и каждая пядь одежды — разукрашена. Круглые черные шляпы послов были прошиты блестками, даже их бороды, завитые маленькими круглыми колечками, словно панцири улиток, тоже казались вышитыми. К отделанным бахромой туникам были пришиты рукава, ноги обтягивали штаны — пресловутое отличие варваров.
Поставили три кресла, но сидели только двое бородатых мужчин. Сопровождающий их юноша стоял за креслом старшего посла. У него были длинные шелковистые иссиня-черные волосы, кожа цвета слоновой кости, лицо одновременно надменное и нежное и темные, сияющие глаза. Старшие спутники были заняты беседой, и он, первым заметив стоявшего в дверях мальчика, одарил того чарующей улыбкой.
— Да будет ваша жизнь долгой, — сказал мальчик, входя. — Я Александр, сын Филиппа.
Бородатые головы обернулись. Через мгновение послы встали и призвали на сына царя сияние солнца. Не потерявший самообладания управляющий назвал их имена.
— Пожалуйста, садитесь. Подкрепитесь, вы, должно быть, устали после долгой дороги.
Он часто слышал эту фразу. Послы не шевелились, и Александр понял, что они ждут, пока он сядет первым. Никогда еще ему не оказывали такого почета. Он вскарабкался в кресло, предназначенное для царя. Подошвы его сандалий не доставали до пола, и управляющий подал рабу знак принести скамеечку для ног.
— Я пришел развлечь вас беседой, потому что моего отца нет дома, он делает смотр войскам. Мы ожидаем, что он вернется после полудня. Все зависит от пеших гетайров, — правильно ли они выполнят построение. Сегодня у них должно получиться лучше, они работают с большим усердием.
Послы, выбранные среди прочих за их беглый греческий, наклонились вперед. Оба не вполне освоились с непривычным македонским диалектом, его дорическими гласными и резкими согласными, но ребенок говорил очень отчетливо.
— Это ваш сын? — спросил он.
Старший посол сдержанно ответил, что это сын друга, и представил его. Юноша с глубоким поклоном снова отказался сесть, но улыбнулся. На мгновение их сияющие глаза встретились. Послы обменялись восхищенными взглядами. Все было очаровательно: прелестный сероглазый принц, маленькое царство, провинциальная наивность. Царь сам муштрует войска! Это все равно, как если бы ребенок похвастал тем, что царь сам готовит себе обед.
— Вы не едите пирожные. Я возьму одно.
Он откусил немножко: ему не хотелось разговаривать с набитым ртом. Его познания в этикете не простирались до умения вести легкую беседу за едой, поэтому он прямо перешел к делу.
— Менапис и Артабаз будут рады помилованию. Они часто говорят о родине. Я не думаю, что они взбунтуются снова. Можете сказать это царю Оху.
Несмотря на неуклюжие выражения, старший посол понял большую часть тирады. Он улыбнулся в черные усы и заверил, что не преминет это сделать.
— А что с полководцем Мемноном? Он тоже прощен? Мы думаем, что его можно было бы простить, после того как его брат Ментор выиграл войну в Египте.
Посол на мгновение сощурил глаза.
— Ментор Родосский, — сказал он через некоторое время, — всегда был ценным наемником, и, без сомнения, великий царь милосерден.
— Мемнон женат на сестре Артабаза. Вы знаете, сколько у них сейчас детей? Двадцать один! Все живы! У них много близнецов. Одиннадцать мальчиков и десять девочек. У меня только одна сестра. Но, думаю, этого достаточно.
Оба посла поклонились. Они знали о домашних неурядицах царя.