— Айя, слушай мой голос, — внезапно донесся до восстановившегося слуха спокойный голос Лукаро. — Тебе нужно вернуться в человеческий облик. Для начала ты должна успокоиться, ничего страшного не произошло, и ты ни в чем не виновата. Аваддон жив, а ушиб быстро пройдет. Ты слышишь меня?
Земля снова задрожала, отдаваясь болезненным уколом в ребрах. Не веря своим ушам, Аваддон мягко отстранил от себя Лану и приподнялся, опершись на локти.
Лукаро стоял перед драконом, выставив вперед ладони в успокаивающем жесте. Неужели эта громадина действительно Айя? Она стала драконом? Но как?! У Аваддона не укладывалось это в голове. Но в тоже время пазл наконец-то начал складываться. Теперь стало понятно, что пугало Кхана: огненная магия, что просыпалась у жителей Дездейра, означала возвращение драконов. А значит являлась угрозой власти Императора. Аваддон в который раз чувствовал себя круглым идиотом.
— Ур-р-р… — тихо прокурлыкал черный драконенок, появившись словно из ниоткуда.
Прижав мордочку к земле, он обеспокоенно смотрел воину прямо в глаза. Где-то на задворках сознания мелькнула сумасшедшая догадка, но Аваддон тут же отмел ее. Сейчас у него имелись более важные поводы для размышлений. Но в этот раз отталкивать приставучего звереныша он не стал. Приняв сидячее положение, он погладил драконенка по голове.
В ту же секунду в ребрах вспыхнула жгучая боль. Воин мог поклясться, что слышал треск собственных костей, но лишь на мгновение. Неприятные ощущения быстро прошли, словно их и не было. Аваддон осторожно надавил ладонью на поврежденные места и…ничего… Этот звереныш…излечил его?
— Спасибо, — выдавил из себя Аваддон, ошалело уставившись на своего неожиданного лекаря.
— Аваддон, прости меня, я не хотела!
Отвлекшись на драконенка, брат Императора пропустил момент, когда у Айи получилось вернуться в привычный облик. И сейчас она со всех ног неслась к нему с выражением глубочайшей вины на лице. Подбежав, она упала перед ним на колени и начала судорожно ощупывать в поисках ран.
— Все хорошо. Я цел, — мягко обхватив ее за запястья, произнес он. — Ты не виновата. Рад, что ты снова человек…
— Ох… — Айя покраснела и опустила глаза в пол. — Я так испугалась. Думала, что навсегда останусь чудовищем…
— Что я говорил тебе о принятии? — Возник за ее спиной Лукаро.
Айя на это только обреченно вздохнула.
— Зато теперь мы можем добраться до замка уже сегодня, — заметила Лана и приобняла девочку за плечи.
— Ага, хочешь, чтобы на этот раз я вас всех угробила? — проворчала новоявленная драконица.
— Не угробишь, — уверенно ответила Лана. — Немного потренируешься, и все будет хорошо. Ведь так? — обратилась она к нищему.
— Теоретически это возможно, — задумчиво произнес Лука, потирая подбородок. — Но сначала нам всем нужно передохнуть. Здесь недалеко есть горячий источник, сделаем привал. Идите освежитесь, а после займемся тренировкой.
Два раза просить не пришлось. Девушки, радостные, ринулись к повозке за банными принадлежностями, а затем Лукаро повел их к источнику. Аваддон остался наедине с собой. Растянувшись на траве, он сложил руки за головой и смотрел в чистое, без единого облачка, небо. Его одолевали тяжелые думы. О Рорхе, о лживом брате, о драконах, о потерянной и забытой истории Дездейра… Столько вопросов и так мало ответов. В одном Аваддон был уверен — сегодня он объяснится с Ланой.
Лукаро, вернувшись, принялся разводить костер. Котошпиц очень вовремя появился с прогулки с добычей в зубах. Все веселье пропустил. Брат Императора же, переодевшись в сухую одежду, выжидал, когда девушки придут с источника. Как только их фигуры появились в зоне видимости, он направился к ним навстречу.
— Мы можем поговорить? — обратился он к Лане, поравнявшись с ними.
— Можем, — ответила она после короткой паузы.
— Ну наконец-то, — хихикнула Айя, оставляя их наедине.
Аваддон отвел призванную в сторону, спрятав их обоих за толстым стволом ближайшего дерева. Лана привалилась к нему спиной, задумчиво рассматривая траву под ногами.
Пока ждал ее, брат Императора несколько раз прокрутил в голове свою речь, но, когда пришло время говорить, словно воды в рот набрал. Понимал, что любое его слово может все испортить. Чувство страха до этого момента было ему неведомо. Сейчас же сердце билось с такой силой, что вот-вот выпрыгнет из груди. Во рту резко пересохло, а горло сдавил тугой ком. Такие эмоции для воина были в новинку и мешали думать трезво.