Фэбээровец вернул Лерою удостоверение.
— Чисто, — разочарованно бросил он, взглянув на коллег.
— Куда направляетесь? — спросил другой агент, указывая на загруженный наполовину пикап.
— В это время дня и в это время года я всегда направляюсь в одно и то же место. Сейчас мы развезем дрова тем, у кого нет времени заготавливать их самостоятельно. Затем спустимся на пристань. На лодке тоже есть чем заняться. Может, даже выйдем в море, если погода наладится.
— Так у вас и лодка есть?
Лерой комически подмигнул шерифу.
— Ага, крутая яхта. Мы с приятелем, — он ткнул пальцем в Стоуна, — обожаем раскатывать на ней по заливу и на ходу ловить крабов за задницу. Все знают, что этого дерьма здесь как грязи.
— Кончай молоть, Лерой, пока не доигрался, — осадил его шериф. — Дело серьезное.
— Охотно верю, — сменил тон Лерой. — А раз у вас, парни, убийство, не тратьте зря время. Мы ровным счетом ничегошеньки не знаем.
— Не видели, кто-нибудь проезжал здесь утром?
— Ни одной машины, пока вы, родимые, не свалились. А мы встали еще затемно.
Хромая, Стоун заковылял к пикапу укладывать дрова.
Агенты переглянулись.
— Поехали…
Через минуту их и след простыл.
Лерой зашел с другой стороны машины и тоже стал грузить. «Кого там еще грохнули? — бормотал он себе под нос. — Важная шишка, говорят. Да этих шишек по жизни как собак… Все под Богом ходим».
Оливер издал протяжный звучный стон.
— Чувак, — осклабился Лерой, — ничего разумнее за все утро не слышал.
Когда они к вечеру закончили работу, Стоун жестами объяснил, что уходит. Лерой, похоже, воспринял это с облегчением.
— Удивительно, что ты вообще так долго продержался, чувак, — сказал он и отсчитал несколько замусоленных двадцаток.
Взяв деньги, Стоун похлопал Лероя по спине и захромал прочь.
Собрав рюкзак, он вышел на шоссе и автостопом поехал до Вашингтона в кузове пикапа — водитель не захотел пускать грязного пассажира в теплую кабину. Стоун не возражал. Это давало возможность спокойно все обдумать. А поразмыслить было над чем. Сегодня утром, всего лишь за час, он убил двух известнейших в стране людей. Заметая следы, швырнул в океан винтовку, а затем и сам прыгнул туда с обрыва…
Водитель грузовика высадил его в районе госдепартамента, откуда Стоун отправился к своему коттеджу на кладбище «Гора Сион».
Ему надо было оставить письмо.
Еще надо было кое-что забрать.
А затем предстояло отправиться в путь. Его «альтер эго» — Джон Карр — теперь уже окончательно умер.
И очень высока вероятность того, что Оливер Стоун последует сразу за ним.
ГЛАВА 2
Мрак, окутавший коттедж, надежно скрывал могилы; виднелся лишь пар от дыхания, медленно растворявшийся в холодном воздухе. Пристальный взгляд Стоуна обшаривал каждый закоулок кладбища. Он не мог позволить себе сейчас ни малейшего прокола. Конечно, глупо было здесь появляться — но верность, по его убеждению, не предмет выбора, а долг. Таков уж он есть. Хоть это у него не отнимешь.
С полчаса Стоун стоял у ограды, пытаясь определить, нет ли здесь чего необычного. Первые два месяца после его исчезновения дом проверяли. Он это точно знал, поскольку выследил проверяльщиков. После четырех месяцев отсутствия хозяина они могли и оставить свое бесполезное занятие, но это вовсе не означает, что они сюда больше не вернутся. После утренних событий вернутся наверняка. Чем выше общественный статус жертвы, тем усерднее ведется сыск. В скором времени явится целая армия копов.
Удовлетворенный наконец результатами наблюдения, Стоун, пригнувшись, медленно двинулся вдоль задней ограды кладбища. Подкрался к большому надгробию и рывком сдвинул его с места. Под постаментом обнаружился вырытый в земле тайничок. Достав оттуда небольшой контейнер, Стоун спрятал его в рюкзак и вернул камень на место. Затем почти нежно беззвучно похлопал по надгробию. Имя лежащего под ним давным-давно стерлось. Стоун, изучая списки захоронений, выяснил, что здесь место упокоения некоего Сэмюеля Вашингтона, бывшего раба, отдавшего жизнь за освобождение своих собратьев. Он чувствовал некоторое духовное родство с этим героем Гражданской войны. Кто-кто, а Стоун, в определенном смысле, хорошо знал, что значит потерять свободу.
В коттедже, окутанном стремительно сгущающимися сумерками, по-прежнему обитала Аннабель Конрой. Ее прокатный автомобиль был припаркован перед главными воротами.
Как-то Стоун даже заходил в коттедж в ее отсутствие. Под женскими руками дом преобразился, стал намного светлее и уютнее. Только зря все это. Стоун если и вернется сюда, то лишь ногами вперед. С сегодняшнего утра, после двух нажатий на спусковой крючок, он стал самым опасным преступником Америки.
Интересно, куда она уехала сегодня вечером? Будем надеяться, наслаждаться жизнью, хотя после сообщения в новостях о двух убийствах его друзья наверняка вычислили, что произошло на самом деле. Стоун мог лишь уповать на то, что они не думают о нем плохо. Собственно, именно поэтому он и появился здесь.
Нельзя держать друзей в бесконечном ожидании, и нельзя допустить, чтобы они стали его разыскивать. Федералы — ребята компетентные: рано или поздно отработают все варианты. Но он не оставит им легких зацепок.
Его письмо было тщательно сформулировано. Не признание, нет — зачем ставить друзей в затруднительное положение. Разумеется, оставляя письмо, Стоун действовал себе во вред, но этого требовал долг. Следовало раньше просчитать подобную ситуацию. Он должен был знать, что при его образе жизни есть только один закономерный итог.
«Сейчас».
Достав из одного кармана письмо, а из другого — нож, Стоун обмотал листок вокруг рукояти и обвязал шнурком. Прицелившись в темноте, метнул. Лезвие вонзилось в столбик крыльца.
— Прощайте…
Осталось посетить еще одно место.
Через минуту он уже крался вдоль ограды к выходу. Дойдя до станции «Фогги-Боттом», сел на метро. Затем еще полчаса ходьбы, и Стоун оказался на другом кладбище.
Почему с мертвыми ему легче, чем с живыми? Ответ достаточно прост: мертвые не задают вопросов.
Даже в темноте он быстро нашел нужную могилу. Опустился на колени, убрал с плиты опавшие листья и застыл, глядя на надгробие.
Здесь покоился Милтон Фарб, безвременно ушедший член «Верблюжьего клуба». Милтон даже мертвый навсегда останется частью их неформальной группы любителей теории заговоров, которым нужно было лишь одно — правда.
Очень жаль, что их лидер не исповедовал этот принцип.
Он и был единственным виновником гибели любимого друга.
«Моя вина».
Из-за него выдающийся, пусть и странный, Милтон нашел здесь вечное упокоение — крупнокалиберная пуля оборвала его жизнь в подвалах Капитолия. Горе Стоуна сейчас было таким же сильным, как после смерти жены много лет назад.
При воспоминании о последнем ужасном вечере в туристическом центре защемило сердце. Как смотрел на него смертельно раненный Милтон — широко открытыми глазами несправедливо обиженного ребенка. Память о последних мгновениях жизни друга останется со Стоуном до конца. Он ничего уже не мог тогда изменить — только отомстить. И отомстил. Той ночью в туристическом центре он уничтожил с десяток хорошо вооруженных, специально подготовленных бойцов. Он едва помнил свои действия — все было затенено той единственной, оглушающе неправдоподобной смертью. Однако месть ничуть не облегчила боль утраты. Вот, в частности, из-за чего произошли сегодняшние два убийства. И ни одно из них не возместит ни потери Милтона, ни потери жены и дочери.
Очень аккуратно Стоун вырезал в голове могилы прямоугольник дерна и положил в образовавшуюся ямку контейнер. Затем вернул дерн на место, плотно притоптал его и уничтожил все следы. Вскоре травинки стояли, вытянувшись в струнку, словно отдавали почести его погибшему другу.