Мега пикник на берегу удался. На холме, лежа на шкурах ели и пили почти все, кто смог прийти на праздник. В деревне остались дряхлые старики и больные. Пастухи и те, сменяли друг друга каждые два часа.
Славили не только Богов. Немножко похвалы досталось и мне. Время от времени кто-нибудь кричал: «Выпьем за Алатала и Гвенвилл!», — пили в охотку.
Решился взять слово и я. Предложил выпить за тех парней, что приняли участие в погоне. Выпили и за них.
Сам я только губы вином смачивал, иначе упился бы уже давно. Мужчины деревни постарались занять места поближе ко мне и Гвенвилл, поэтому когда я заговорил с ней о будущем деревни, шум поутих.
— Завра мы уедем в Мутину, а что если воры снова пожалуют? — Спрашиваю как бы, между прочим. Не раздумывая, моя валькирия отвечает:
— Вернемся, отомстим.
— Отомстим! — Поддерживают ее мужчины, криком.
— А если в наше отсутствие те парни, что принимали участие в погоне, посторожат перелазы и лесные дороги на подходах к деревне? Хуже не будет? — Мужики задумались.
— А кто работать за них станет? — Спрашивает «колхозник» с длинными рыжими усами и огромным животом.
— Да хоть бы и ты. Лучше поработать за Конала, чем лишиться коня и овец. А может, если днем нападут, то и свиней своих потеряешь. С полей урожай убирать не завра же? — Поддерживает мою идею Гвенвил.
Решили, что с охраной — спокойнее.
Будущих охранников сразу же потянуло на подвиги: похваляясь друг перед другом, они стали размахивать топорами, бороться и стрелять из луков по подброшенным деревянным мискам.
Слава Богам, ко мне никто не приставал с предложением покуролесить. Уж очень утомили меня и погоня и этот пир. Провести остаток ночи с любимой Гвенвилл сил все же хватило.
Уснув под утро, встали с выгоном свиней в рощу. Эти поджарые, вечно голодные твари так орут по утрам, что проспать сможет разве что только глухой. Слава Богам Гвенвилл уже не так спешила, как вчера.
Мы съездили на реку, выкупались. Плотно позавтракали в компании Уэна и Хоэля, ночевавших как компаньоны всадника в доме.
Надев на себя все лучшее, неспешно выехали в Мутину.
Пленников с надетыми железными ошейниками, сковали попарно и, усадив на двух крепких лошадей, взяли с собой, что бы свидетельствовали они о коварстве инсубров.
По дороге я завел с пленниками разговор. Они без утайки поведали обо всем.
Узнал я, что в Мельпуме (совр. Милан) — главном оппидуме (укрепленное поселение, замок, город) инсубров, недавно умер Гратлон — их король. Его сын Дионат не смог удержать в повиновении всадников. Ну не обладает, будто он твердостью руки отца.
А тут еще и лингоны угнали в половине деревень инсубров скотину и посевы пожгли. Мне сразу стало понятно, что между смертью старого вождя и приходом на земли инсубров другого кельтского племени — лингонов есть связь. И что воевать с инсубрами глупо. Один из пленников, указав на товарища по несчастью, того, кто в основном и снабдил меня информацией, сказал: «Он тоже лингон!».
И тут же выяснилось, что правильным будет считать, что на инсубров напали лигуры (собирательное наименование древних племен населявших северо-западнаю часть современной Италии). Тем интереснее стало быстрее попасть в Мутину, узнать, что решат вожди бойев.
Добрались к вечеру. От этрусков в Мутине остались только белые стены, да загаженные навозом, мостовые. Деревянные дома, по большей мере с соломенными крышами ничем не отличались от деревенских.
Правда увидел я и каменные строения. К такому дому у круглой площади когда-то бывшей этрусским форумом мы и подъехали
Нас вышли встречать две рабыни. Они узнали Гвенвилл и стали обнимать ее как родную. Нарадовавшись встрече, повели моих компаньонов и пленников к конюшням. Мы с Гвенвилл вошли в дом.
За дверью, оказался большой зал с растопленным камином.
Первая мысль: «Куда я попал? В сауну? На улице градусов двадцать пять. А тут под пятьдесят не меньше», — у камина в деревянном кресле сидит крепкий старик.
Его волосы вроде седые, но не как сталь, светлее, почти белые. Лицо молодое и только у глаз пролегли глубокие морщины. Голый торс, покрытый капельками пота, вызвал зависть: могучая грудь в шрамах, бицепсы, которым многие бы в моем времени завидовали.
Увидев нас, он поднялся и медленно пошел на встречу бросившейся к нему Гвенвилл. Обнимая ее, он с любопытством поглядывал на меня.
Наверное, посмотреть было на что: стою в новой кольчуге, опоясанный золотым поясом, с королевским мечом; шлем держу в левой руке, как белогвардейский офицер — фуражку; держусь с достоинством королевича.