Вудель остановил дружину и почти все всадники подъехали ко мне, встав в круг. «Сейчас убивать будут», — промелькнула дурацкая мысль, уж очень серьезными выглядели мои ребята. Вудель покопавшись в сумке, достал огромный, судя по цвету, золотой полукруг. Чуть поменьше он носил сам, да и у многих из дружины на шеях болтались такие побрякушки, правда, по большей мере из бронзы.
— Бренн Алатал, прими от нас Священный Торквес (шейная гривна — у галлов знак достоинства мужчин-вождей). Мы признаем тебя своим вождем и клянемся быть всегда рядом и в беде и в радости. — Протягивает мне этот ошейник, а я от такой речи, едва смех сдерживаю. Особенно, «быть всегда рядом в беде и радости» — тронуло. Стараюсь изо всех сил держать на лице скорбно-торжественное выражение. Принимаю дар. Надеваю на шею. «Ох, ни фига же себе! Под килограмм цацка! Неудобно, однако», — думаю и отвечаю ожидающим воинам:
— Это большая честь для меня — ваше доверие и верность, — всадники засвистели и тут же потянулись к флягам с вином.
Обмыли, как я понял мое посвящение, так сказать в узком кругу. Наверняка с торквесом этим Хундила подсуетился. Едем дальше.
Проезжаем мимо спящих прямо на земле воинов. А солнце ведь давно встало. Спят, поди, потому, что пьяные. Те, кто слоняется между телегами, на нас не обращают никакого внимания.
И стало мне грустно: с такой дисциплиной хорошо не повоюешь. Вспомнилась манипула второго легиона Этрурии. И что предпринять, как внедрить в это человеческое стадо дисциплину, я пока не знаю.
Протяжный вой карникса (длинный духовой инструмент у галлов) и скрип открывающихся ворот подействовали на округу, как палка шаловливого мальчугана, воткнутая в муравейник.
Из оппидума выехали около сотни всадников. На копьях знаменосцев вились штандарты. Пока я не мог рассмотреть, что на них изображено, но был уверен, что нас заметили и теперь встречают Алаш и Сколан.
Я ожидал каких-то слов приветствия, но, наверное, так не принято: и Алаш и Сколан лишь слегка поклонились и мы молча направились к воротам.
Стараюсь незаметно рассмотреть дружинников вождей. Ничего особенного. Лишь один под два метра ростом с седыми длинными усами, обритый наголо, что наш казак, но без оселедца, с голым торсом и массивным торквесом на шее — только он обратил на себя внимание. Заметив мой взгляд, великан подъехал ближе.
— Артоген (сын медведя), — он назвал мне свое имя так просто, как мы говорим «здравствуйте» соседке, вынося из дома мусор.
— Алатал, — ответил я с тем же безразличием. — Галл улыбнулся и, дав коню шенкелей, ускакал вперед.
— Это вождь сенонов (кельтское племя — первые галлы, пришедшие в долину По), — услышал я из-за спины голос Вуделя, хорошо, что он с нами. Воин он сильный и дружина его дика и отважна. — Я придержал Чудо, сравнялся с Вуделем.
— Посмотри вокруг. Это разве армия?
— Тут, вокруг, много крестьян, пожелавших рабов и золота. За раба нынче получить можно двадцать коров. Один удачный поход и жизнь бедняка может измениться к лучшему.
То, что крестьяне, по крайней мере, неплохо бьют из лука, я уже убедился. Вот только есть ли у них луки?
— Вудель, — окликнул я, решившего, что разговор окончен чуть приотставшего компаньона.
— Да, бренн?
— Кто ими командует?
— Пока никто. Сами выберут себе предводителя.
— Послушай меня внимательно. Завтра выступаем. Посмотри вокруг. Я не хочу, что бы нас сопровождал этот запах, что бы армия походила на сброд. Завтра они передерутся за еду или учинят обиду инсубрам.
Возьми из дружины, кого сочтешь нужным. Собери это стадо, разбей на десятки, назначь старших. Каждый десяток должен ночевать у одного костра. Пусть уберут лагерь. За лагерем сделают себе отхожее место. Ты запоминаешь?
— Да, бренн.
— Все у кого есть луки, собирай вместе. Расскажешь, потом, чем вооружены остальные. Давай, действуй.
— Да, бренн. — Вудель отъехал, кому-то свистнул и с четырьмя дружинниками покинул нашу кавалькаду. — Мне как-то сразу стало спокойнее. «Не стоит сразу паниковать, нужно думать, принимать решение и поручать. Хорошо бы еще научиться спрашивать с тех, кто не выполнил поручение. Эх…».