Когда собравшаяся толпа перекрыла и без того узкую улочку, я решился спросить горожан, чего они хотят, собравшись тут?
— Жители Мельпума, если хотите говорить со мной, можете начинать. Если, вопросов нет, расходитесь, а то мои воины не смогут пройти, — улыбаюсь.
Услышав о воинах, кое-кто из толпы предпочел ретироваться. Из тех, кто остался, вышел один вперед, коренастый, одетый в кожаные штаны и куртку на голый торс. Пригладив почти черную шевелюру, что для галла странно, говорит:
— Удачи Бренн. Может, найдется у тебя для меня служба? — Хоэль схватился за меч, в толпе ахнули, мужик отступил, но не побежал. Наверное, он что-то не то сказал, но мне все равно. Взяв Хоэля за предплечье, останавливаю.
— Как зовут тебя, и что умеешь делать? — Спрашиваю.
— Я из сардов, тут меня Сардом и называют, а могу все, что руки других могут. Предпочитаю строить. Да только отстроились в Мельпуме уже все. Вот и нет теперь у меня работы. — Быстро прикинув и решив, что наличие в оппидуме безработных галлов — это хорошо, кричу так, что бы все на улице расслышали:
— Я дам работу всем, кто хочет работать. Завтра с утра приходите на двор, стража всех впустит. — Сарду говорю уже тише, — А ты подожди меня тут. Поговорим позже. — Сард поклонился, и победоносно поглядывая на горожан в толпе, отошел в сторону. Сложил на груди руки и замер, уставившись вдаль.
Толпа качнулась и словно стая мальков, после броска щуки, прыснула в стороны. За Вуделем, строем шли человек двадцать дружинников, в кольчугах-безрукавках, с огромными щитами и длинными копьями в руках. Спустя минуту улица опустела, и только гордый сард остался на обезлюдевшей улице.
Уэна с всадниками я решил не ждать. Пошли на подворье к Игелю. Старик уже был там, словно дожидался.
В этом я ничего удивительного не усмотрел: совсем рядом на улице недавно шумно было.
— Зачем пожаловал, бренн? — Говорит степенно, а рожа недовольная, морщится, поджимает губы.
— Хочу с Советом о делах оппидума потолковать.
— Твое дело война, а мирные дела Совет сам решает! — Игель от возмущения даже петуха пустил. Немного смутившись, пробасил, — Совет сам решать будет.
— У меня в оппидуме дружина, да и для армии всегда дело найдется. Я хочу знать, что город отдавал бренну?
— Бренн получит сто рабов (так галлы считали, 1раб — 20 коров), — выдавил из себя друид и собрался уйти.
— Постой, почему сто, а не пятьдесят? — Друид развернулся, нужно было видеть его лицо! Вудель прыснул от смеха, а за ним и дружинники. — Так дела не решаются. Сегодня Мельпум даст сто рабов, а завтра?
— И со следующим падением листьев с деревьев даст.
— А если я Геную возьму, и купцы из Мельпума повезут товары в Карфаген, как тогда ты посчитаешь, что мне причитается? — Игель прищурился и с вызовом бросил:
— Пока ты не взял оппидум лигуров и армия твоя, как пришлого разбойника у стен стоит. — После этих слов и Вудель и Хоэль обнажили мечи. Пришлось прикрикнуть на них, что бы успокоились.
А старик все же испугался. Попятился к огромным арочным дверям-воротам, из-за которых уже выглядывали другие члены Совета Мельпума.
— Геную я пока действительно не взял, но как считать доходы города будешь, знать хочу. И какая часть от них мне за охрану и на ремонт стен причитается. — Пришлось почти кричать, что бы он расслышал все наверняка.
— Мы подумаем, — Выкрикнул Игель и засеменил прочь. Я не стал ждать, пока он скроется в здании, вышел на улицу. «С этим Советом каши не сваришь», — мои надежды на то, что друиды станут чиновниками Мельпума, похоже не оправдались. Придется действовать по другому.
Я отпустил Вуделя и дружинников, захватив по пути Сарда, вернулся во «дворец». Марция принесла перекусить на двоих в покои.
От моей демократичности Сард «язык прикусил». Сидит в кресле как байбак на холмике у норы, дышать боиться.
— Угощайся, — широким жестом окидываю сервированный стол. Сард робко потянулся к вину.
— Благодарю, Бренн.
Что бы не смущать перса, я налил себе вина и отрезал кусочек сыра. Когда Сард опрокинул пару кубков и покончил с ногой барашка, решаю продолжить разговор:
— Расскажи мне о себе. — Сард смочил пальцы в серебряной вазе, ее Марция стала подавать к трапезе по моему распоряжению, и обтер полотном вьющиеся усы и бородку. Чем приятно удивил. У галлов моя любовь к гигиене пока не прижилась.
— Меня воспитал финикиец Патрокл. Сам он родом из Афин, но греков не любил. Я могу построить все, что угодно. Патрокл строил и дома в Карфагене и корабли. — Сард задумался.