Но теперь аппарат стал слишком лёгким и не мог следовать необходимой траектории движения. Тогда пытались уменьшить количество обмотки, добиться баланса, чтобы устройство летело ровно. Но после множества испытаний бревно потеряло прочность...
Взяли другое основание...
Тот ученик предчувствовал нечто такое, что не позволит им завершить задание. Вероятно, он сдерживал себя, чтобы не засветиться. И с каждым новым подходом к выполнению этого творения, бирюза всё чаще проникала за пределы его тела...
Если бревно было целым, то равномерное движение нарушалось на средних или нижних высотах горы, и аппарат либо резко взмывал вверх, либо, наоборот, вниз.
Какое количество времени провели в попытках завершить задание, ученик не вспомнил.
Их наставник не захотел менять испытание, потому что... времени нет конца, и следует понять причину, из-за которой проблема не решается.
Прежде чем задание всё же прервали из-за сильных свечений нескольких учеников, было высказано по поводу испытания немало мыслей, которые поведал мне отступник.
Он говорил, что не сразу источал бирюзу, а постепенно, и эти мысли, возможно, проявились как раз, когда уже плохо себя контролировал. Но Замий не ужаснулся неестественному состоянию, ему показалось, что оно поддерживает его в рассуждениях и убеждает в правоте.
Он волновал, что стихии разрушают бревно, и возможно искривляют крылья аппарата. И когда мы пытаемся исправить там, где обнаружили проблему, она появляется в другом месте. Замкнутый круг, который нельзя разрушить...
Замий ещё рассуждал о времени, но, к сожалению, он плохо запомнил, о чём именно. Общий смысл в том, что оно есть, и если придерживаться обратного мышления, то задание никогда не удастся завершить. Возможно, что и сами условия, которые были выявлены для создания полёта, выбраны ошибочно. А может быть, желаемый вид задачи имеет неисполнимое решение при имеющихся стихиях...
Он ещё утверждал, но это не точно, что те найденные Творения Дродурга Бога были уничтожены ветрами избирательно, и в них самих, ещё при жизни был какой-то скрытый изъян. Следовало бы подумать, откуда он возник, и насколько давно появился...
И в какой-то момент времени его бирюзу уже нельзя было остановить. Другие ученики будто подхватили неведомые мысли отступника и невпопад стали излучать недобрый свет...
Он был абсолютно не согласен с тем, что время бесконечно, а испытание рано или поздно падёт в желании и стремлении воли проявителя Добра.
Я спрашивал его о наставнике, о его помощи. Он, говорил, что учитель предлагал постоянно всё новые и новые варианты. Порой помогал им даже готовить элементы аппарата. Но... негодование от некой бессмысленности создания этого движущегося сооружения выдавливало бирюзу всё сильнее и сильней...
- И как ты пытаешься переубедить его в мыслях не свойственных Добру? - спросил Дармейлин, когда собеседник прервал рассказ.
- По-разному, в силу знаний дальнего послушника. Мы говорили о терпении, выполняли различные упражнения, чтобы сдерживать появление бирюзы и пресекать мысли, которые формируют её приливы...
Рассуждали о малых сроках, в которых пребывал Замий при испытании бесконечностью. Волновали о разнообразных мелких факторах, которые, если все собрать, то, вероятно, обнаружилось бы решение невозможной задачи.
Но дело ещё в том...- Кавальтиолай задумался, - что этот отступник вышел из тюрьмы. Это значит, что он понял свои ошибки и был готов исправиться, покорить любые сопротивления новых заданий и доказать наставнику, что нет пределу времени...
- Отлично! - воскликнул Дармейлин. - Значит, ты смог убедить его в том, что бесконечное время - элемент жизни, в котором победа не может быть оспорена какими-либо сложностями...
- Ещё не всё рассказал, - прервал Дармейлина Кавальтиолай. - Этот ученик снова попал в тюрьму, и... опять вышел из неё.... И вновь оказался здесь! Да, после того как второй раз покинул это место!
- Невероятно! - удивился и одновременно расстроился Дармейлин, не понимая, как такое могло случиться.
- Я уже беседовал с ним не единожды. И совсем недавно в тюрьме. Он волновал о том, что уже не может творить движущиеся сооружения. Давлалавлинн, так его зовут, объяснял, что они больше не имеют для него никакой ценности. Потому, что стал глубже понимать влияние необузданных стихий на окружение, с которым воздействуют Замии.
...И он старается так подобрать творение, чтобы стало невозможно решить поставленную задачу. Замий каким-то образом научился ощущать некие изъяны Добра, которые не позволяют говорить о бесконечном времени как существующим в действительности.