- Нас немного, не думаю, что стоит разбредаться, пусть сами идут, а мы их здесь перебьём… - говорил Тар.
- Стоит поискать другие их деревни, здесь наскучило, - предложил Лаф. - Вдруг найдём там женщин, потерявших своих защитников. А если и нет, всё равно. Калеки не боятся нападать в желании убить, и почитание нами каких-либо законов отвергают.
Безымянные согласились.
- Темнеет, - молвил Тар, - скоро светило исчезнет. Время предаться печали, как поступили слабенькие бойцы…
Многие калеки разбрелись, некоторые неторопливо копали землю. Подавленность была видна в их взгляде, когда подходили к безымянным что-то сказать или спросить, принести еду. Но порой во внутреннем естестве калек вместо ужаса преобладало безразличие.
- Не вижу в их глазах гнева, - сказал Мор.
- Остались те, кто его не проявит, остальные собираются с силами где-то в лесу – ответил Быр.
- Так значит здесь мы его главные источники, - заключил Мор.
- Не согласен, Тар, - ответил Лаф. – Мы не они и предадимся радости от победы. Дир бы одобрил. Чувствую, сегодня будет жарко,…этот взгляд издалека и близко одинаково горяч.
Он смотрит не так как другие калеки, его руки больше остальных…. И не могу быть уверен, что видел его в недавней бойне…, если только мельком. Словно он понял, как слаба атака, несмотря на численный перевес, и отошёл от сражения. Возможно, именно этот житель и ранил смертельно Дира.
- Ты о ком говоришь? - удивлённо спросили соратники.
- Странно, что вы не заметили, - ответил с улыбкой Лаф, - считаете их всех одинаковыми. А некоторые из них сильнее..., но не проявляют себя. Он сейчас сидит у дерева без движений, его глаза полны гнева и наблюдают за нами. Не может покинуть деревню и присоединиться к сопротивлению, потому что сила желания уничтожить нас не отпускает его далеко…
- Ну ты и скажешь, Лаф, - рассмеялся Бур. – Он одинокий расстроенный калека…, какая там сила…. Надо признать, что Пррант преувеличил возможности собратьев. Хотя если они частенько будут нападать такими же большими группами, то нам будет тяжко, несмотря на здоровые конечности.
- Какие же вы скучные, - недовольно бросил Лаф. – Идите спать, если хотите, а я намерен веселиться этой ночью, и начинаю здесь и сейчас…
И он двинулся к сидящему неподалёку Рухрраве…. Соратники видели, как Лаф говорил ему что-то, смеялся и, возможно, упрекал.
Потом калека начал копать, а Лаф расхаживал рядом…
Часть безымянных устала и боролась со сном, наблюдая за копающим безногим и собратом Лафом. Быр, Гур, Вар задремали у костра.
- Интересно, что он там затеял? - сказал устало Мор. – Но подходить и вопрошать не хочу.
- Пригласили лучше бы его сюда, - молвил Кор, - спросили бы обо всём, если он отличается от обычных калек.
- Да что он скажет? - ответил, нахмурясь, Тар. – О своей покалеченной жизни, о том, что может драться вполсилы…, но кому это нужно…
Безымянные дремали по очереди.
Калека выкопал большую яму, потом обтесал множество острых палок и воткнул их на дно. Лаф помогал, чтобы ускорить процесс.
- Неужели?! – воскликнул Кор, когда безногий принялся копать ещё одну яму по соседству. – Какое тут в ямах веселье?!..
Теперь дремало больше безымянных, нежели бодрствовало. Проснулись, когда в выкопанной яме запылал огонь, осветив часть окружения. Здоровяки подошли к Лафу и калеке.
- Я буду биться с ним над первой ямой с кольями, - сказал Лаф, показывая на Рухрраву. – Есть ли у него шансы на победу? Наверное, больше, нежели на земле. Он молчит и ничего не говорит. Пусть умрёт, вместе со своим недовольством, гневом и сознанием.
Если погибну я, киньте моё тело во вторую яму. И бейтесь потом с ним над огнём…
Лаф установил по круглому бревну над ямами. Зрители молчаливо смотрели на происходящее.
- Ну и выдумщик, - вздохнул, ни к кому не обращаясь, Вур. – Можно было устроить веселье и днём. А во тьме легко оступиться и не дожить до утра…
Лаф сразу устремился на врага и начал наносить удары палкой. Он без затруднений держался на бревне, как и его противник, хотя оно покачивалось от веса Людей, и со стороны положение бойцов казалось опасным. Рухррава пассивно защищался, пропуская удары, словно был в задумчивости, больше походившей для иной ситуации.
Он почувствовал свою отдалённость от будущего, будто его уже не было. Рухррава увидел ночь единственной вариацией света, которого нет и никогда не существовало. Человек скривился от нахлынувших образов и мыслей, которые притупляли ощущения ударов палки противника.
Он увидел иное, надвигающееся неумолимо, и понял, что прямое воздействие, если и возможно, не принесёт победы. Один неприятель сменится другим, и этому нет конца…