Его лицо было обезображено, разбито, перекручено. Не знаю, как я догадался, что это именно Криттрихтал. Возможно, ощутил сердцем, или…вспомнил голос.
Когда он повествовал, то погружался в прошлое, и оно воздействовало на него так, что мог душевно рассмеяться, а зачастую и выдавить солёную воду в глубокой печали…
- Мы долго шли, прежде чем наткнулись на малую деревню, - рассказывал Криттрихтал, - или это были только несколько хижин, но рассредоточенные относительно друг друга. Неприятелей было около десяти, примерно, как и нас. Мы не рискнули нападать на них при светиле; первые увидели врага и затаились, накапливая преимущество.
Правильно или нет, даже не знаю, но такая мысль пришла сразу, как только появились сомнения в исходе битвы, никто против не был. Женщин не видели, но это никого не смутило.
Ночью мы лихо расправились с ними, но двум воинам из нашего отряда показалось, что пара Человек сбежали. Эту новость не приняли всерьёз, предаваясь радости и победному сну.
Но днём после того, как мы перекусили, нас окружило множество Людей, и они оказались не сторонниками запада…
Оказывается, те жители, которых уничтожили, лишь малая часть их общей группы. Вокруг основных сил они расставили множество дополнительных, которые, пусть и временно, сдерживали атаку неприятеля. Но откуда нам было знать об этом…
Воины не были раздражены или гневны, а радовались, что мы пришли к ним. Обходили и оглядывали нас, теребя, трогая всё сильнее и жёстче, распаляясь в желании терзания…
Иногда Криттрихтал прерывался и долго молчал, блуждая во внутреннем естестве в поисках ли деталей прошлого или иных мыслей…
- Потом начались показательные бои, в которых нас били. Мы много слабее без конечностей, и вся неуклюжесть, не замечавшаяся рядом друг с другом, стала проявляться в настоящем бою.
- Слабые, слабые! – кричали враги. – Давай же вставай, где твоя выносливость?! Что же ты за воин такой ночной, или светило мешает биться?
Первый день так и закончился несильными ранениями в осторожных тренировочных сражениях. Многие из нас даже уверовали, что нас отпустят, забывая о том, что мы закололи их собратьев, пока те спали.
В другие дни играли во всевозможные игры...
Нам связывали руки, брали наше тело на плечо и кидали с усилием вперёд. Так они забавлялись. Я слышал частый смех, потом ощущал полёт и жёсткое приземление. Мне повезло, что оказался невредим, а некоторые ломали шею, или повреждали другие кости. Если кто-то кричал без остановки, ему запихивали в рот траву…
В иной день нас привели на большую поляну. Неприятели сели на обтёсанные брёвна, через которые были продеты прочные растительные нити. Острые тонкие длинные образования тянулись к…нашим ртам. Мы тащили врага на брёвнах, а они сзади били нас палками, чтобы поторапливались.
…Я всё повторял себе, чтобы не обессилить раньше времени: трава скользкая, очень легко везти, почти без усилий, ни первая, ни последняя тягость…
А нити легко резали рот, сочилась кровь. В конце поездки, а поляна была длинная, рот был разрезан до костей головы…
Да, забыл сказать, несколько воинов отказались подчиняться. Их убили.
Я всё поглядывал на молчаливого Луббубура, но он терпеливо выносил страдания. Не мог разобрать, что творилось в его внутреннем естестве…
В следующем испытании он не сдержался, напал на одного из воинов восточных областей и… убил его. Неприятели связали Луббубура и били об деревья, ломая их, сначала мелкие, потом подбирали всё толще, до тех пор, пока прочные Жизни Дродурга Бога, выдерживая натиск и впитывая кровь Человека, не разрушили тело собрата…
- Мне было тяжело слушать, а Криттрихталу говорить, он пристально смотрел на меня, но что хотел сказать взглядом, я не знал. Мне казалось, что он впитал весь ужас в себя и не может его выразить, несмотря на повествование, не может забыть, или…не думать о нём…
- Они сталкивали нас друг с другом, раскачивая на прочной нити, - печально продолжил повествование Криттрихтал. – Бились головами; иногда удары приходились и в живот; судорожно сжавшись, порой острые локти неожиданно вонзались в собрата; лица трескались, как деревья, ломались кости, терялись сознания. И всё это происходило под нескончаемый смех…
Криттрихтал вышел из хижины и лёг на траву, глубоко дыша.
- Я…даже не помню точно, как выбрался оттуда, - говорил Криттрихтал, порой поворачивая голову ко мне. – Я очнулся и полз, в ночи ли, вечером, или при ярком свете. Плохо видел, кровь залепила глаза. Я перемещался до тех пор, пока силы окончательно не покидали меня, а вернее сознание, от ран ли или изнеможения страданий….