Он видел, что враги не готовы творить бойню, возможно, осматриваются и прикидывают свои силы. Их не так много, и они, скорее всего, слабее безымянных.
Но самим нападать тоже не хотелось, ибо никто не знает, сколько ещё чужаков могут прятаться неподалёку. А если в их лагере были предупреждены о походе, то сюда в случае битвы придут много больше воинов, чем ныне. Поэтому мирное разрешение вопроса показалось Иималликрлу лучшим решением.
Вухтахляле было неприятно, что о Валлае ничего не знают, но так сохранялась надежда на то, что она жива, поэтому женщина ожидала вестей.
Помощники Иималликрлу отправились искать пленницу по деревням. Постепенно новость о приходе чужаков распространилась повсюду. Некоторые воины были готовы принять бой, пахарям было всё равно, но переживания сохранялись и у них.
До Пульпитара дошла весть, что ищут Валлаю, и он сообщил Иималликрлу, где она. Тот повеселел, узнав, что с ней всё хорошо; обрадованный, сообщил об этом Вухтахляле. Она сдерживалась, гнев и успокоение, мягкость и твёрдость перемешались внутри. Не хотела высвобождать чувства. Знала, что враги могут ошибаться, говоря о том, что Валлая не пострадала.
То, что увидели, когда пришли к хижине Бувомоона, удивило всех.
Валлая спала на траве, привязанная к дереву, но почувствовав приближение Людей, проснулась, встала и насторожилась.
Рядом так и лежало растерзанное тело её мучителя. Пульпитар был в ужасе, его лицо покраснело от гнева, но держал себя в руках. Вухтахляля бросилась к Валлае, обняла её и, дрожа, срезала с шеи растительные оковы.
Валлая выглядела равнодушной, но сквозь солёную воду глаза наполнялись радостью, а потом и губы улыбнулись.
- Кто мучил её!? - гневно крикнула Вухтахляля.
Пульпитар вышел вперёд.
- …В пределах допустимого над пленниками, - сказал твёрдо калека, вызывающе смотря на женщину. Он тоже сдерживал гнев, смерть собрата была непредвиденной печалью.
Вухтахляля неожиданно набросилась на Пульпитара. В руке у неё была палка, воин оборонялся.
Он хотел, но отказался биться в полную силу, ибо, возможно, это малое сражение сейчас очень важно для общины, и если Пульпитар нанесёт серьёзные раны, выйдя победителем, или убьёт эту женщину, то его собратьям ничего другого не останется, как вступить в схватку с остальными чужаками.
Он лишь отступал и старался не получить сильные повреждения. По его лицу и телу текла кровь. Никто не вмешивался. Понимали ли значение боя ожидающие рядом или нет, Иималликрлу верил, что битва закончится ничем, и приход чужаков останется мирным.
В какой-то момент Вухтахляля остановилась, глубоко дыша…. Мысли стали посещать её, и она посчитала, что этот бой вовсе не нужен. Валлая хоть и намучилась, но жива, позже успокоится и расскажет обо всём уже в нашем лагере. А потом, если решим, то вернёмся со многими воинами и накажем калек.
…По пути домой Вухтахляля много говорила. Рассказывала, как долго искала её, как, вероятно, соскучился по ним Кубралум.
Невзначай спрашивала о том, что довелось ей пережить, но Валлая лишь кривилась и трогала свои побелевшие волосы. Она ещё не отошла от перенесённого ужаса и привыкала дышать свободно без стягивающей у шеи петли, указаний и насилия калек.
Чем дальше отдалялась от врага, тем сильнее её беспокоили ноги. Иногда вдруг отказывали, и она падала на траву. Но порой сразу же вставала, словно просто поскользнулась, и продолжала путь. Не понимала, что с ней происходит. Валлая вспоминала, как ей хотели отрезать ноги, и конечности начинали дрожать.
Руки словно обучились собственной волей у ног и тоже стали самостоятельными, на какое-то время вдруг обездвиживались.
…Солёная вода текла из глаз у Валлаи. Сидела в землянке в соседней комнате. Когда вернулась, Кубралум высказал ей приветствие, она улыбнулась ему... Валлая просила оставить её и отдыхать вдвоём.
Она слышала, как они ласкают друг друга и тихо стонут, иногда даже вскрикивая. Её слух стал сильнее, Валлая ясно представляла себе чужое наслаждение и радость. Хотела тут же присоединиться к ним, но отказывали ноги, она ползла, потом переставали работать уже и руки…
Они приносили женщину к себе и ласкали, но Валлая ничего не чувствовала, кроме спёртой пелены безжизненности и лишения, окутавшей её. Просила хриплым сухим голосом вернуть обратно в соседнюю комнату…
Она резала себе ноги и руки, но даже кровь отказывалась выходить, словно спрятавшись где-то внутри, куда закрыт доступ для владелицы оболочки, хотя…она уже и не думала, что тело принадлежит ей.