Погибло не меньше половины воинов, а ранены, казалось, были все бойцы западных ценностей. Почувствовав замешательство противника, Дадорнону удалось собрать соратников в деревянное устройство и начать успешное отступление…
Глава 42. Ивал в тюрьме.
Дармейлин подошёл к учителю. Бирюза Квивила выявлялась на небольшое расстояние. Он был сосредоточен, подавляя противное свечение.
- Скоро преодолею, не переживай, - спокойно взволновал Дармейлину учитель, заметив ускоренное движение оболочки ученика. Магический удар отступника попал в тело Виолви.
Дармейлин сам уже оправился от небольшого ранения и прекратил выявление бирюзы. А теперь, пусть и в малой степени, пытался уменьшить повреждение Квивила. Учитель ощущал его мыслительные лечебные нити; белые пятна растягивались по оболочке, поглощая враждебный Добру цвет.
- Что думаешь об этом, Дармейлин? - спросил Виолви, когда одолел бирюзу. Он показал рукой на скукоженную массу, в которой всё же можно было различить конечности, туловище и голову.
Белые пятна ученика задвигались быстрее. Помедлив с ответом, но с твёрдостью, ответил:
- Я никогда не видел раньше…такого отступника, наделённого магической силой. Он не мог её взять у Добра…
- Соглашусь, - взволновал Квивил, - врядли это один из типичных послушников, который подпал под чужое влияние. Но и такого варианта не стоит исключать.
- Я узнал в нём своего ученика, - сказал с отстранённой печалью Дармейлин. – Это потерявшийся Ивал, которого искали с тобой. Мой третий ученик.
- …Не твоя вина, Дармейлин, - ответил с восторгом Квивилвиолви, - ты хороший наставник. Дождёмся его пробуждения от бессознания, и пусть сам всё расскажет.
Замии соорудили ложе из веток и листьев, положили на него тело поверженного иного и за растительную нить потащили ношу по земле. Груз был лёгким, оболочка предателя сильно скукожилась и уменьшилась.
Шли неторопливо и молча. Каждый погрузился в свои размышления.
Стоял НЕДЕНЬ, Замии чувствовали усталость. Попеременно отдыхали, делая остановки, потом продвигались дальше. Пользовались Корторостами. Пейзаж в ночи не полностью покрывался мраком, а содержал отблески далёкого света, спрятавшегося до наступления дня.
Квивилвиолви думал о явлении Ивала.
Откуда ученик нашёл силу? Какого она характера? Действительно ли иное проявилось не только через выявление бирюзы? Неужели теперь оно будет чаще бывать в похожей вариации?
Такую интерпретацию чужого вторжения ожидали читатели или могущество сильнее маленького Ивала? Когда приведу повреждённого Замия в магическую обитель, скажу ли о том, что поймали иного? Наверное, лишь – отступника, но немалой магической силы. Или даже…дальнего послушника, предавшего Добро. Его сила равна или даже превосходит мощь Дармейлина.
Читателям нужно понять механизм выявления иного через этот случай с учеником и приготовиться к новым приходам неведомого…
Днём послушники маскировали отступника ветками, чтобы встреченные Замии меньше расспрашивали о случившемся.
Порой Ивал дрожал и сваливался с ложа…
Послушники заговаривали с ним, он пытался отвечать, но издавал лишь неясные звуки. Его глаза на какое-то время выходили в разных местах тела, но потом снова исчезали в оболочке, которая двигалась медленно и прерывисто. Ходить Ивал не мог, как и держать равновесие на конечностях.
Он придёт в себя, вылечится, размышлял восторженно Дармейлин. Жуткое заклинание не убило его. Но неизвестно, восстановится ли тело. Возможно, иное выйдет из него навсегда, и тогда Ивал станет прежним…
Дармейлин с тяжестью осознавал свою оплошность в битве, которая привела к ранению учителя. Свою рану дальний послушник не ощущал, хотя если концентрировался сознанием на ней, то чувствовал прерывистость мысленных нитей в месте поражения. Она не затянулась, её снова и снова омывала движущаяся оболочка, пытаясь поглотить изъян.
- Ты не виноват, ученик, - говорил Виолви, ощупывая свою рану, более глубокую, чем у Дармейлина. – Иное перебороло заклятие кубатуры и настигло меня. Насколько необычное повреждение воспрепятствует познанию Добра, не знаю, но готов бороться за ценности Барадагарригаров…
Квивилвиолви ощущал внутри тела неспособность сокрыть в естественной лёгкости бирюзу. И она готова выйти за пределы оболочки в обстоятельствах, при которых ранее Замий бы не позволил. Рубец неясной глубины, размышлял Квивилвиолви, пытался забыть его, но при этом давал согласие бороться с чужим выявлением света при первой необходимости.