Дармейлин расстался с учителем недалеко от обитания близких послушников. Попросил потом сообщить о судьбе отступника.
Ивал не мог привыкнуть к давлению высоких напряжений магической обители и непрестанно дрожал. Квивил читал заклинания спокойствия и умиротворения для бывшего ученика Добра, и на какое-то время тело предателя расслаблялось.
Двигаться с Ивалом в горную обитель читателей Квивил не решился. Мысленно обращался к учителю, чтобы узнать о дальнейших шагах в вопросе искорёженного отступника. Поймал слабые волны об ожидании, не мог точно понять в истинности ли они или в иллюзии.
Вокруг ходили другие близкие послушники, удивлялись, спрашивали о пленнике и суровости наказания.
- Так было необходимо, - нехотя и немноговолново отвечал Квивил, - отступник накопил в себе много иной силы. Неведомый случай. Сражение протекало непросто. – Квивил прикрыл рукой место углубления в теле от удара противника. - Читатели разберутся с ним.
…Вдруг близкий послушник почувствовал чьё-то мысленное касание. Белые пятна непроизвольно задвигались быстрее. Вскоре после этого вдалеке показалась знакомая величавая фигура. Ещё издалека Квивил узнал Лауорауриндамионаултанаульта, тот двигался к нему.
- Я знаю, что ты знаешь меня, Квивил. Но не думай, что я в ответ не знаю тебя… - Лауор волновал проникновенно, так, словно пределы тайн для близкого послушника давно пересечены.
– Барадагарригары доверяют нам, мы не можем их подвести, иначе на кого им опираться? Если мы перейдём на иную сторону, не выйдут ли они к нам, чтобы покарать отступников? Или, быть может, бытие противное Добру уже большое наказание и явленное будущее печального конца?
И как же бороться тогда, если оно знает о нас всё, а мы о нём ничего?
Конечно, ты и сам догадываешься, что если бы иное было столь сильным, то показалось бы. Но в этом и ужас. Когда оно выявится, станет ясно, что преодоление Добра для него состоялось…
Лауор перестал волновать. Его белые пятна покрыли всё тело, иногда мерцали, в момент оболочка становилась прозрачной как у читателя.
Насколько глубоко его мысли погружались в неведомое, думал Квивил. Почему он так беспечно рассуждает об отдалении от Богов, блуждает по границе с чужим влиянием, которое затягивает его к себе…
- Моё естество часто наполняется и мыслями читателей, но не всегда распознаю их. – Лауор, продолжил повествование. - Должен быть сознанием вместе с ними, но я уже не читатель…. Пользуюсь свойствами бывшего ранга, но не могу быть автономным.
Если бы стал полностью близким послушником, хоть это и невозможно, сильно бы ослаб, и влияние высших рангов на меня усилилось бы.
- Ты уверен, что они… влияют на нас? - спросил Квивил. Он всегда думал об этом, но явно ему никто не говорил, или, скорее всего, его память стирала информацию, выходящую за пределы его ранга. Лауор всё же был читателем, и поэтому у него остался высокий рост. Почему ранее не утвердился в этом простом отображении истины? Что-то всё время вызывало сомнения...
Лауор замолчал, вероятно, вопрос Квивила был нелёгок, или немало существовало интерпретации ответов.
- Уверенность допустима, но лишь в относительной истине, - волновал проникновенно высокий Замий. - Она значима для одного ранга, пока не знаешь возможностей следующего. Живём в иллюзии, уже следует это понять тебе, близкому послушнику. Я был читателем и знаю многое, недоступное рангу ниже. Но теперь - снова близкий послушник и лишён части влияния…
Лауор перестал волновать, его полупрозрачная оболочка усиленно вращалась. Квивил подумал, что даже если он и хочет сказать больше, то не всё примет близкий послушник от знаний читателя.
- Ты должен бороться с пределом своего уровня, - говорил неторопливо Лауор, подбирая волны. – Но и одновременно следовать течению Добра. Ранги высшие…нам помогают, как и сами Барадагарригары…
Лучше взволнуем о твоём пленнике. Я его заберу, как мне сказали читатели, у меня с ними непрестанная связь. Даже если мне хочется остаться со своими мыслями наедине, это невозможно. Хотя… иногда я убеждаю себя, что больше независим, чем есть, и когда крепнет эта иллюзия, то ощущаю, как иное замещает Добро.
Нужны осторожность и дозор в мыслях, но без приближения к иному, без касания чуждого влияния мы никогда не приблизимся к его разгадке и не сможем победить.
Я отведу его в старую подземную тюрьму и буду следить за восстановлением. Читатели сказали, что этот поверженный Замий пересёк уровни владения иной силы. И нам всем следует разобраться с неведомым ранее столь открытым чуждым выявлением.