Но она неожиданно легко приняла это признание.
Несмотря на его обман, она взяла его за руку, поцеловала в щёку и попросила показать ей Подземное царство. Показать ей его мир и всё, что у него было до встречи с ней. Его первым порывом было согласиться, но он ещё никогда не приводил туда живых смертных, поэтому его сущность воспротивилась этой затее, и он отказал.
Вместо этого начались испытания. Его семья присматривалась к ней. Для этого он заселил всех в давно не используемое поместье, которое он построил для Персефоны. Это было меньшее, что он мог для неё сделать: дать место на поверхности, где она может бывать, когда в Царстве мёртвых станет невыносимо. Он не повторит с Ингрид прежних ошибок. Она не станет Персефоной и будет счастливой, чего бы ему это не стоило.
И он тоже будет. Их дружбы для этого достаточно — возможно, для Ингрид их отношения были чем-то большим, но он всё ещё не мог воспринимать её как жену. Он бесконечно любил её, как не любил никого с тех пор, как потерял Персефону, но эта любовь была платонической. И независимо от её отношения ко всему этому, он не мог обещать большего.
— Так если ты правда Аид, — сказала однажды Ингрид, пока они гуляли по саду поместья Эдем, — а я вроде как новая Персефона, то где же зёрнышки граната?
— Зёр… что?
— Зёрнышки граната. Согласно мифу, Персефона съела горсть зёрен, будучи в Подземном царстве, и потому не смогла его покинуть.
Генри растерянно моргнул.
— Персефона любила гранаты, это правда, но, боюсь, всё было несколько иначе.
— Ну конечно иначе, — Ингрид закатила глаза. — Ты же всё-таки не похищал меня.
Он чуть было не подавился воздухом.
— Похищал?
— Ты правда не знаешь? — Ингрид взяла его за руки и усадила на ближайшую скамейку. Стоял тёплый вечер, и она рассказала ему всё, что знала про миф о Персефоне. И по мере её рассказа Генри всё больше убеждался, что легенда не имеет ничего общего с реальностью. Неужели весь мир знал Аида таким? И таким его считала Ингрид?
Как только Ингрид договорила, он поведал ей настоящую историю во всех её болезненных подробностях. Начиная с согласия на договорной брак, продолжая кошмарной первой брачной ночью и заканчивая изменами Персефоны. Особенно с Джеймсом.
И вместо того, чтобы завалить Аид вопросами, как обычно она делала, Ингрид молчала на протяжении всего его монолога. Аид никому прежде об этом не рассказывал, не так — будто это старая история. Его ноша становилась легче с каждым произнесённым словом, и стоило ему договорить, он ощутил странную пустоту. Не избавление от боли, но место для чего-то нового.
— Мне жаль, — тихо произнесла Ингрид. — То, через что тебе пришлось пройти… Это ужасно.
— Увы, но я сам в этом виноват, — ответил он со слабой печальной улыбкой. Ингрид замотала головой.
— С ума сошёл? Разумеется, это не твоя вина. Ты такая же жертва обстоятельств, как и она. Вот только ты не… ты не сделал ничего плохого. Это она разбила твоё сердце.
— Я принудил её к этому браку.
— Нет, к браку принудила её мать. Ты сделал всё, что было в твоих силах, чтобы выправить ситуацию, чтобы ваше совместное существование стало терпимым для вас обоих, — Ингрид пододвинулась ближе к нему на скамейке, её ладонь скользнула вверх по его руке и легла на его плечо. — Я понимаю, почему ты не любишь меня так, как мне бы того хотелось, и никогда не стану на тебя давить, обещаю. Но ради своего же блага хотя бы попытайся оставить это в прошлом, хорошо? Даже если мы не станем кем-то большим, чем просто друзьями, мы можем быть счастливы. По-настоящему счастливы.
— О большем я и мечтаю не смею, — пробормотал он, мазнув губами по её щеке. — Персефона — моё прошлое, которое я не смогу забыть. Но ты, Ингрид, моё будущее. И впервые за тысячу лет оно меня не страшит.
Ингрид наклонилась к нему, коснувшись губами уголка его рта. Это был настолько интимный жест, что Генри чуть было не шарахнулся, но не стал. Он не хотел потерять Ингрид.
— Тебе нечего бояться, — тихо ответила она с игривой улыбкой. — Вместе мы будем счастливы. Ты ведь это знаешь, да?
— Знаю, — или, как минимум, надеется.
— Вот и славно, — она ухмыльнулась, её голубые глаза загорелись. — А насчёт зёрнышек я серьёзно. Нам нужна официальная церемония. Только так и никак иначе.
— Да? — удивился он и сжал её ладонь. — Хорошо. Я сделаю это ради тебя.
Она радостно взвизгнула и обхватила руками его шею.
— А можно мне платье? Какое-нибудь милое?
— Я достану тебе самое красивое, — пообещал он, поцеловав её костяшки. — У тебя будет всё, что ты захочешь.
Её улыбка расслабилась и потеплела, ладонь легла на его щёку.