— Нет, нет и нет! – грубо рыкнул врач. – Короче, ты меня задрал, страшилище! Либо подгоняешь мне неразменный рубль, либо я пошёл! Продам гуся кому-нибудь другому.
— Да не вопрос! – легко согласился демон. – Держи, Андрюха!
В ладонь доктора шлёпнулась хрустящая бумажка, размером со сторублевку. Кипельно белый фон, на нём рукописные буквы, причём, далеко не эталон каллиграфичности… проще говоря, было написано как курица лапой: «НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ (ОДИН)». На обратной стороне также коряво нарисован гусь.
— Вот, блин… — Бутербродов оторвался от (так сказать) банкноты. Огляделся. Старика рядом уже не было. Как и клетчатой сумки в руках.
— Ну… блин, — слова исчезли из лексикона доктора всем своим словарём. Он пожал молчаливым плечом, сунул неразменный рубль в карман.
— Эй!.. Пока, в общем, — Андрюха неопределенно помахал рукою, явно прощаясь с невидимым теперь покупателем, и шагнул к югу.
— Ах ты, плут! – вдруг ворвался в уши разъяренный голос барыги. — Продал мне дохлого гуся вместо живого! Ну-к вернись, сукин сын!
Мы не даем своего согласия на смерть. Поэтому её надо обходить, и чем чаще, тем лучше… благо, магический обряд о таком варианте развития событий предупреждал. Бутербродов сжался и споренько поскакал вперед, бурча под нос:
— Только не обернуться, только не обернуться…
Вдруг доктору прямо в нос ткнулось пустое лицо под капюшоном. На месте глаз – зеленые огни, вместо рта — гнилые неровные зубы.
— Подсунул мне дохлятину! – заорал демон в своём истинном обличье. — Неразменный рубль мне сюда, быстро!
— В книге написано, что нужно дать покупателю люлей! – прошептал Бутербродов, превозмогая изо всех сил бздёж. Он сжал кулак и ткнул им в призрак. Рука провалилась в пустоту.
— А-ха-ха! – заржал воин Сатаны на всю крестовую.
Доктор вздернул пальцы в жесте «Fuck», зарычал сквозь истерический смех, и тяжело побежал на юг, к пятиэтажке… Навстречу, из двора, выехала машинка.
— Стоооой!
Иномарка резко встала в метре от доктора.
— Ты придурок! – яростно крикнул невзрачный шофер, выскакивая из салона.
Бутербродов бросился водителю в ноги. Обхватил за бедра, крикнул в томлении:
— Шеф, довези до Центра, и я тебе отлично заплачу!
***
Продавщица Даша дремала, склонив русокосую голову к прилавку. Охранник дрых в паре метров, расположив сухое тело на ящиках с консервами. Шёл седьмой час утра – то время, когда гуляки уже обнимаются с Морфеем, а работяги только-только продрали глаза. Ещё часик можно сладко покемарить, персонал спит – служба идёт, первое правило наёмных работников… особо в мелких провинциальных магазинчиках, коим и являлся мини-ритейлер «Продукты от Зины».
— Эй, дамочка, дайте мне мороженое за сорок рублей! – ворвался в полусон Даши нахальный голос. Бутербродов выплясывал у прилавка: в глазах тревога, по телу нервный колотун, а в руках неразменный рубль.
Если ум не убавляется, то не прибавляется точно. Впрочем, нарушители спокойствия продавцов живут по своим законам дебилов. Даша, зевая, подала пломбир.
— Сорок рублей.
Взяла неразменный рубль… нахмурилась… повертела в мозолистых ручках.
— Что за хрень, — бросила бумажку назад. Бутербродов чуть не расплакался, больше от обиды, чем от страха.
— Доллары не принимаем, — далее заявила Даша. — Здесь не обменник, если что.
Отсутствие доказательств виновности – еще не доказательство невиновности. Андрюха мучительно соображал, что делать. Так и не сообразил.
– Эй, парень, если хочешь поменять, то обмен за углом, – вмешался в разговор охранник, поднимаясь с ночного ложа. Подковылял к прилавку, взял в руки неразменный рубль. Рассмотрел:
— Новенький грин, будто тока из-под станка, — протянул он мечтательно. И добавил грустно: – Правда, курс в нашем обмене не очень... Но… другого тут нет.
– А… по…нял, — прошептал любитель мороженого. Он выдернул из кармана сторублевку, бросил на прилавок и быстренько ускакал.
— Мужчина, мороженое… — Даша призывно глядела вслед. – Сдача…
***
Ещё через пару часиков доктор вышел из банка «Около—Питерский капитал». В руках кейс, где лежали десять его годовых зарплат в форме наличных иностранных денег.
— Да здравствует неразменный рубль! – ликующе заорал Андрюха на всю улицу. — Спасибо старому хрычу!