— Да, отец.
— Что ж, — начал он, поерзав на стуле, — семейная жизнь — дорога, проходящая через горы и холмы. Принеся брачные обеты, ты вступила в жизнь, связанную с долгом и обязанностями. Необходимо усвоить драгоценные уроки терпения и смирения из бесконечной скорби Пресвятой Девы Марии, матери нашего Блаженного Создателя. Попроси ее научить тебя молча, терпеливо нести свой крест, в полном послушании воле Господней. Мы пришли в этот мир, чтобы страдать. Только через страдания можно достичь счастья, слава приходит через унижения. Твоя главная обязанность — жить с мужем в любви, согласии и верности и растить детей в католической вере. Дурные мысли должно изгонять.
— Но, отец, что, если ничего не получается? — спросила я.
— Значит, ты совершаешь грех неверия в страсти искупителя своего. Придется тебе покаяться. Налагаю на тебя епитимью: три раза прочтешь «Отче наш» и семь — «Аве Мария», медленно перечисляя каждую из семи скорбей Марии. А теперь силой Господней, данной мне, я даю тебе отпущение грехов во имя Отца, Сына и Святого Духа. Иди с миром и не греши.
Я вышла из церкви и села в машину. И по-прежнему пахла своими детьми. Пришлось закурить. Следует покаяться, если хочешь заслужить прощение.
В машине было холодно. Я снова закуталась в пальто от Живанши. Снова закурила.
И долго смотрела на бархатную коробочку, где лежало кольцо. Подарок на шестнадцатилетие. Шеп не имел никакого отношения к этому кольцу. Оно принадлежало мне. Память об отце. Я могла брать в магазинах все, что угодно, за счет Шепа. Денег у меня никогда не было. И счета в банке тоже. У меня не было ничего своего, кроме этого кольца.
Пятьсот долларов. Оценщик в «Лаки пон» просто отдал мне деньги. И не захотел знать, откуда у меня это кольцо.
— Мне не нужны ваши истории, леди, — сказал он. — Мне нужен только ваш заклад.
Судя по карте, Мексиканский залив был довольно близко. Но это только так казалось. На самом деле пришлось ехать куда дольше, чем я ожидала. Я все прибавляла скорость. Наверное, с этим «фордом» еще никогда так не обращались.
Старый седан появился у меня после второго ребенка. И выбирала я его не сама. Он просто появился на подъездной аллее вместе с запиской от Шепа. Предполагалось, что я должна благодарить за это. Разве муж не запомнил мой джип? Не запомнил, что именно я была королевой дороги, мчавшейся вместе с я-я сквозь ночь: босая нога тяжело давит на педаль, ногти на ногах такие же ярко-красные, как индикаторы на приборной доске?
Никто не знал, где я. Даже я-я. Уеду куда-нибудь и начну новую жизнь, без друзей и знакомых, где я не известна ни одной душе. Оставлю мужа, детей, мать, старого пердуна священника и даже лучших подруг. Начну жизнь с новой страницы и попытаюсь понять, что ждет впереди. Поищу Виви Эббот, без вести пропавшую.
Я не останавливалась, пока не добралась до Мексиканского залива. И встала на берегу. Впереди ничего, кроме воды, до самого горизонта. До самой Мексики. Воздух был чист. Я оставила засранные пеленки в Луизиане. Впереди ничего, кроме воды. Дул ветер, моросил мелкий дождь, но я жаждала урагана. Я женщина, любящая ураганы. Они сразу поднимают настроение. Хочется есть свежие устрицы на половинке раковины и вести себя как неряха и потаскушка.
Я подалась всем телом навстречу ветру и шагнула к воде. Не из тех я женщин, которые сбрасывают пальто и, сдавшись, бросаются в волны. Но такая мысль пришла мне в голову.
Я думала о том чудесном, замечательном путешествии к тому же заливу вместе с я-я. Когда это было? В сорок втором? Сорок третьем? Мы примчались сюда сами. Одни. Без взрослых. Джек и вся остальная компания подъехали позже. Переночевали в пляжном домике родителей Каро, проснулись утром, натянули купальники и побежали на берег.
Я поблагодарила Бога за то, что берег остался на месте. Что вода все еще ярится. Что кричат одни только чайки. Ни детской рвоты, ни ненасытных ртов.
Я гуляла и гуляла, час за часом, и ни на секунду не соскучилась по детям.
— Дайте мне лучший номер, — велела я портье отеля «Побережье залива». — С видом на воду.
Почтовые открытки в маленьком держателе на стойке гласили: «Любуйтесь красотой и величием побережья залива. В тропическом саду на побережье».
Я записалась как Бебе Дидриксон[67]. Портье только кивнул. Идиот! Мне следовало назваться Грейс Келли!
— Пусть пришлют в номер бурбон и простую воду. Двойной. Вашу лучшую марку.
Первое, что я сделала, — напустила в ванну горячей воды и легла в воду со стаканом в руках. И встала, только когда руки перестали пахнуть детским дерьмом. Вытерлась мягким белым полотенцем, намазалась лосьоном. Натянула пальто, накрасила губы, спустилась вниз, пытаясь не чесаться на людях.
67
Милдред Дидриксон (1913–1956) — самая знаменитая спортсменка в истории спорта. Имела множество достижений в области бейсбола, баскетбола, гольфа и тенниса.