— Здравствуйте, могу я услышать Инаята Хана?
— Тереш, ты, что ли? — встревоженно звенит в трубке голос матери Хана.
— Да, это я. Скажите, пожалуйста, Инаят дома?
— Подожди, Тереш, послушай меня. Хватит себя мучить. Знаешь, я тут встретила маму девочек…
— Да, конечно — пожалуйста…
— Мы с ней поговорили…
Да-да, в одно ухо влетело, в другое вылетело. Если маме Хана захотелось поговорить — пиши пропало.
— Госпожа Хан! Пожалуйста, скажите Инаяту, что я звоню, это срочно. Извините.
— Мама? Кто это? — слышится в трубке голос Хана, — Тереш?
— Нет, это Пернилла Лундквист, одна из ваших многочисленных поклонниц, — язвительно отвечает пожилая женщина. Тереш слышит шаги по подвальной лестнице и шум проносящихся машин. Дверь телефонной будки окатывает водой.
— Тереш!
— Привет, Хан! Где Йеспер? У нас мало времени.
— Здесь, — доносится издали голос Йеспера. — Я здесь. Это Йеспер. — Нет ничего приятнее во время похмелья от ZA/UM, чем живые голоса друзей.
— Срочно в город, в Ловису. Дом престарелых «Хю́мнинг». Посмотрите где-нибудь, не знаю, в телефонной книге. Время посещения закончится в восемь.
— «Хюмнинг», ясно. А что там?
— Дирек Трентмёллер. И еще, я подозреваю… Кексхольмский кружок.
— Тереш, Кексхольмский кружок — страшилка для девочек!
— Хорошо, если так.
— А почему ты решил, что нет? — Йеспер пытается пролезть к трубке. — Хан, спроси, почему он думает, что это не так.
— Почему ты думаешь, что нет?
— Поговорим на месте, ладно?
— Хорошо, мы возьмем такси. Йеспер, у тебя есть деньги на такси?
— Есть.
— Да, мы возьмем такси!
Дальше — только вязкая тяжесть времени, расстояние между точками, маршрут такси: пешеходы в темных одеждах, серое небо и клубы дыма на мотошоссе. Тереш Мачеек. Поток осенних минут, плавный, как движение на магистрали.
Да, мама Хана встретила мать девочек в приемной врача. И что с того, что это ее четыре дочери? Что она за человек? «Потерять всех своих детей в один день. Ты представляешь себе, что это такое?» Скажите лучше, что эта женщина сделала, чтобы их найти? Что это значит — она «обрела покой»? Голос госпожи Хан дребезжит в телефонной трубке: «Если мать, даже мать — и та смирилась, то вы уж точно можете…» Не можем. Видите ли, мы мнемотуристы. Мы любим девочек — да, смею сказать — мы любим их больше. И даже сам этот миг, вечерний город, проносящийся за окном такси в этом сломанном мире, где время вышло из колеи, уже преступление. Его нужно изменить. Исправить. Никакого покоя. Нет перемирия с демонами!
Но прислушайся! Вереница мотокарет скользит за боковым окном, издалека доносятся звуки клаксонов: длинные, растянутые в движении ноты. Ожидание. Час, два часа, три часа, вечер, следующее утро, следующая неделя, зима, весна, год, следующий год, десять, двадцать лет. В потоке времени, будто в облачном небе, рокочет гром. Вот-вот хлынет летний дождь! Как насчет небольшого мнемотурне, ребятки? Ну что ты сидишь повесив нос, ты же прирожденный мнемонавт?! Кто-то исследует Серость между изолами, их называют энтропонавтами; другие открывают новые земли, это землепроходцы и мореплаватели — а есть вы! Мнемотуристы! Если вновь подкрадется тоска — сбрось обгоревшую шелуху настоящего и вернись в те чудесные времена!
В воздухе душная преддождевая тяжесть. Береговые ласточки пикируют к воде, ловя насекомых. Йеспер оценивающе следит за ними.
Сначала падает лишь одна тяжелая капля. Никто не обращает внимания. Ведь еще так жарко, и солнце, как белая монетка, сияет между облаков. Сафрские археологи только-только отправились на Анисовые острова в поисках следов экспедиции Гон-Цзы. Но Йеспер знает, что будет дальше. Такие дождевые капли всегда таятся в летних облаках над Катлой. А еще Йеспер знает, в какое время с утра включить радио. «Прогноз погоды на сегодня», — сказал диктор. Всё идет по плану.
Хан, рассказывая Молин историю, еще немного придвигается к ней. Он уже чувствует, как подол ее юбки в горошек щекочет ему ногу. Пока все слушают Хана, Йеспер достает из кустов пляжные зонтики. Он подносит их поближе к девочкам, расстегивает кнопки, и, как только сквозь светящийся облачный покров доносится грохот грома, открывает на обрыве большой пляжный зонт. Анни, которая сидит, скрестив ноги, на траве перед Йеспером, поднимает голову и смеется. Сверкающий от солнца занавес дождя падает на пляж и обрыв. По сигналу Йеспера открываются еще два зонта: Хан раскрывает свой, не прерывая рассказа, а Тереш укрывает Шарлотту, которая слушает, подперев щеку рукой, и кокетничающую Май. Май заплетает его отросшие волосы в маленькие торчащие косички. Манёвр выполнен блестяще. В ответ на смех девочек рыцари только сдержанно улыбаются.