В тот же вечер подразбогатевшие «братья Того» перебрались из той дыры, в которой они были вынуждены остановиться, в отель более высокого класса.
Там же, в Миннеаполисе, как пишет Глюк, у Оямы состоялась одна любопытная встреча. Едва японцы перебрались в новый отель, как в тот же вечер к ним явился посетитель. Это был гигант с мягким голосом. Он держал за руку мальчика. После краткой беседы Ояма показал сыну гостя несколько ударов каратэ. Отец внимательно наблюдал за его демонстрацией, потом неожиданно прервал ее, взял руку каратиста в свои руки и внимательно изучил ее. «Мягкая, как у ребенка, и все же она сделала то, что сделала несколько часов назад… Это рука не человека, или я — не Джек Дэмпси»! В тот вечер гостем японцев был великий американский боксер, абсолютный чемпион мира.
Надо сказать, что ни о бое с Диком Рилом, ни о встрече с Джеком Дэмпси Ояма в интервью ничего не сказал (хотя воспоминания Оямы о встрече с Дэмпси мне попадались, но с совершенно другими деталями…). Это можно понимать, видимо, двояко: либо поединок с Рилом — вымысел американского автора, либо, что гораздо вероятнее, речь идет как раз об одном из договорных матчей, устроенных для раскрутки Оямы.
А вот все три следующих, описанных у Глюка поединка, по–видимому, действительно имели место и не были договорными.
После Миннеаполиса главным аттракционом предприятия японцев стал Масс Ояма. В Дес–Моне (Des Moines) публика освистала его демонстрацию каратэ — разбивание твердых предметов, ему кричали: «Мошенник! Жульничество»! И тогда, вспомнив о заработанной в Миннеаполисе тысяче долларов, Ояма предложил зрителям попробовать посоревноваться с ним в разбивании кирпичей. Вызов принял местный полицейский офицер — здоровяк весом под 130 кг, громко хваставшийся своим 3–м даном по дзюдо. Он схватил кирпич, бросил презрительную усмешку в сторону Оямы, пару раз, примеряясь, стукнул кулаком по кирпичу и приготовился к решающему удару. Ояма видел, что от волнения у него вспотели руки. Он хотел предупредить его, что потной рукой бить кирпич опасно, но… полицейский уже долбанул изо всех сил по мишени. Предупреждать уже было поздно…
«Пот — самое худшее, что только может быть, — рассказывал Ояма. — Я всегда держу при себе полотенце, чтобы вытереть пот с рук». По его словам, американец ударил по кирпичу с гораздо большей силой, чем требовалось, чтобы с легкостью разбить его, «если бы он нанес удар правильно». Но влажная рука полицейского соскользнула, ободрала при этом кожу и покрылась кровью. На кирпиче же не было ни трещинки. Он стал громко ругаться и кричать, что японцы — жулики, и что он разделает Ояму под орех, если тот рискнет схватиться с ним в поединке. Теперь уже разозлился Ояма… Вызов он, разумеется, принял.
Американец переоделся. Когда он поднялся на сцену, Ояма поклонился ему — отчасти по причине этикета каратэ, отчасти — для того чтобы успокоиться. Его противник громко потребовал предъявить деньги, заявив, что, если денег нет, он драться не будет. Ояма заверил его, что деньги имеются в наличии, и бой начался.
До этого момента описание Глюка совпадает с интервью Оямы, данным корреспонденту журнала «Прорэсу (боксингу». В частности, Ояма рассказывал: «И вот, Великий Того объявляет: «Мой младший брат умеет разбивать кирпичи! Никакого мошенничества здесь нет. Если кто-то из зрителей тоже может разбить кирпич, прошу на сцену»! А среди зрителей оказался один дзюдоист третьего дана. Он и заявил: «Я могу запросто разбить кирпич»! Попробовал, но не разбил. Дело в том, что нужно знать, как именно нужно бить. И после того, как я разбил этот же кирпич, публика удивленно зашумела».
А вот дальше пути, так сказать, расходятся. Согласно Глюку, дело было так.
Ояма принял типичную каратистскую стойку: одна рука впереди, вторая — у бедра. Казалось, он совершенно раскрыт, и американец сразу же изо всех сил атаковал его мощным круговым ударом кулаком в голову. Японец ушел от него отшагом. При этом он взглянул в глаза разъяренному противнику и сразу понял, что перед ним просто псих. Тем не менее, каратист сохранил хладнокровие. Он продолжал защищаться, уклоняясь от ударов обезумевшего дзюдоиста и дожидаясь, когда он окончательно раскроется. Наконец, уловив удачный момент, Ояма нанес серию из трех ударов кулаком в область сердца и грудины противнику. Потом он рассказывал: «Думаю, я не особенно сдерживал свои удары, во всяком случае, я тогда услышал тошнотворный звук, какого никогда не слыхал ранее». Американец рухнул на пол с семью сломанными ребрами. С начала боя прошло всего полторы минуты. Публика была взбешена, и для того, чтобы японцы смогли выбраться оттуда, потребовалось вызвать подразделение полиции по пресечению общественных беспорядков…