— Малыш, ты как? — с тревогой спросила няня.
— Мне страшно. Подумать только, я пережил ужас от которого люди седеют. Сейчас же я дрожу от страха перед дверью!
— Ты шёл к этому моменту всю жизнь дорогой. Тебя тренировали, испытывали и обучали ради одного момента. И он настал — говорила няня, положив свою руку мне на ладонь — Знай, худшее позади. Дальше тебя ждёт лишь награда за всё. Я с тобой.
Слова няни наполнили моё сердце решимостью и радостью. Она права, я слишком долго шёл к этому, и слишком много терпел. Пора получить своё. С этими мыслями я потянул кольца, и двери открылись. Я зашёл в большой зал, на потолке которого висела золотисто серебряная люстра, с огненными шарами вместо свеч. Стены покрыты крашеным мрамором, со сложными узорами, картинами и всё теми же гобеленами. По бокам словно в церкви, стояли десятки скамеек по которым расселись охотники. Здесь были все — от простых зелёных учеников до матёрых охотников. Их взгляды устремились к моей персоне, и я физически ощутил давление от этого. Ковёр вёл дальше к театральной сцене на которой стоял в своих фирменных доспехах отец. Сбоку от него занял место Келес, которым был одет в свои обычные доспехи, а за спиной покоился топор.
Выдохнув я с непринуждённым лицом пошёл к сцене. Я ловил взгляды людей, слышал робкое перешёптывание и даже смешки в мою сторону. Но мне было плевать. Мой взор был устремлён в глаза отца, и тот не отводил взгляда. Подойдя к сцене, я поклонился отцу, соблюдая этикет. Мы хоть и семья, но в присутствии посторонних держимся рамок приличия.
— Дастин. Поднимись на сцену — твёрдо приказал отец.
От такого тона я вздрогнул, и на мгновение представил, что меня будут в очередной раз отчитывать. Он может. На подрагивающих ногах поднялся на сцену и предстал лицом к лицу с ним. Глаза с нескрываемой гордостью смотрели на меня, и я понял. Всё было не зря. Я встал по обок от него, и тот начал вещать.
— Господа! Сегодня в этот замечательный день я собрал всех вас ради одного. Мой сын, Дастин Громов наконец-то доказал своё право быть настоящим охотником! Недавно я отправил его на одиночную охоту, и знаете что? Он уничтожил целую стаю ящеров, и даже убил демонического вожака! — отец с гордо поднятой головой, жестикулировал в такт своим словам. От его слов народ от простого шёпота, начал переходить постепенно к негодующему шуму — Многие могут этому не верить, но могу вас заверить, что так и было. Деревню которую спас Дастин всё ещё помнит своего героя, в честь этого староста отправил нам подписанное письмо с наградой.
После этого народ вовсе стал смотреть на меня другим взглядом. Всё больше стал замечать удивлённые и даже восхищённые взгляды охотников.
— На основе всего перечисленного я принял решение вручить значок охотника, и официально поздравить моего сына — отец достал из принесённой тарелки блестящий знак охотника академии с выжженной гравировкой на задней стороне "666". Довольно странно… Хотя какая разница? По залу прошлась волна хлопков, и поздравлений.
— Дастин Громов. Ты клянешся защищать земли королевства и его жителей от всех опасностей?
— Клянусь!
— Клянёшся служить верой и правдой своему ремеслу?
— Клянусь!
— Клянёшся никогда не убивать невинных, и заключать сделки с демонами?
— Кля…Что?
Я знаю от начала до конца как проходит церемония и этого вопроса точно нет. Я стоял с выпученными глазами, и слова словно ком в горле встали. Я заметил, как в зале неожиданно резко наступила тишина. Глаза отца же начали светиться серебряным светом, а налицо налез безумный оскал.
— Что такое сын? Думал я не узнаю? Ты грязный выродок, связался с демонами, и убивал невинных людей. Таким я растил тебя? — Речь отца с каждым словом становилась всё ядовитее и злобнее — Ты опозорил меня. Опозорил свою семью. Ради чего? Силы? Какой же ты жалкий…
— Отец, это не…
Не дал он мне договорить, как одной рукой схватил за грудки и повернул к залу. Я обернулся и увиденное ужаснуло: Пол стал покрываться трещинами, из которых вырывались потоки пламени. В один миг пол обрушился, и перед взором открылся виденный мной ранее ад. Оттуда к нам устремилась чёрное пятно, но с каждой секундой приближения оно было отчётливее. В конце концов, это оказалась одна сплошная чёрная масса живых людей, двигающихся словно одно существо. Их кожа была чёрно серой, у многих отсутствовали части тела, они были высушены будто, не ели целую вечность. Из их ртов вырывались крики боли, и мольбы, а глаза наполнены ненавистью и ужасом. Пара секунд и из разлома вылезают первые грешники. Они облепили меня, их руки держали за всё что только можно, их зубы вонзались в мою плоть и лицо. Это продолжалось до того момента, пока меня не покрыло всего. Не был закрыт только глаз, который дёргался от безумной боли, и смотрел он на отца, который со всё той же безумной улыбкой смотрел на меня и держал за грудки. Попытка как-то попросить помощи привела к тому, что в мой рот устремились словно слизни сразу десятки ртов, блокирую возможность говорить.