2. Римский епископ один по праву зовется вселенским.
3. Он один имеет право низлагать и восстанавливать епископов.
4. Папский легат, даже если он низшего ранга, на любом соборе имеет превосходство над всеми епископами и может вынести приговор о низложении против них.
5. Один только папа имеет право издавать новые законы в соответствии с нуждами времени.
6. Папа может низлагать императоров.
7. Ни один синод не может быть назван всеобщим без его приказа.
8. Ни одна книга не может считаться канонической без одобрения папы.
9. Никакой его приговор не может быть никем отменен, но сам папа может отменять любые приговоры (имеются в виду церковные суды).
10. Наиболее важные дела любой церкви (догматические и канонические) могут рассматриваться апостольским престолом.
11. Он может освобождать подданных «несправедливых» государей от присяги и т.п.[327]
Издав свои «Диктаты», Гильдебрандт, не задумываясь, начал воплощать их в жизнь. В скором времени графы Испании получают письмо папы следующего содержания: «Вы, конечно, знаете, что с давних времен Испанское королевство составляет собственность св. Петра, что оно принадлежит единственно апостольскому престолу, хотя и находилось в руках язычников. Но то, что раз сделалось собственностью Церкви, никогда не перестает быть ее принадлежностью». Аналогичное заявление в скором времени направляется королю Венгрии: «Ваше королевство, как вы могли узнать это от Ваших предшественников, составляет собственность Римской церкви». Письма о том, кто по праву является собственником остальных европейских королевств, вскоре получают почти все христианские государи, так что практически не осталось ни одного монарха, обойденного папским вниманием[328].
В XII в. папа Александр III (1159—1181) издал постановление, в котором папская власть приобретает характер не только верховный, но всеобъемлющий. В этой связи апостольскому престолу подлежат не только все дела, относящиеся к церковному суду, но и светскому тоже[329]. Вскоре это правило в Риме стали понимать таким образом, что папа может рассматривать все кассации по церковным и иным спорам вне зависимости от того, направлялась ли сама кассация на его имя, или непосредственно и по собственной инициативе принята папой к своему производству. Вследствие этого все приговоры Поместных церквей получают свое признание только после их проверки и утверждения папским престолом.
Преемник Григория VII, один из трех самых могущественных в череде Римских епископов Иннокентий III (1198—1216), еще дальше развил учение о понтифике как источнике политической власти. В одном из своих писем он писал: «Мы признаем за избирателями право и власть выбора короля… Мы должны признать право, которое основывается на древнем обычае, в особенности потому, что это право было им дано самим Апостольским престолом (выделено мной. – А.В.), который в лице великого Карла перенес Римскую империю от греков к германцам. Но зато следует, чтобы государи признавали, что нам принадлежит право и власть разбирать личность. Нам, обязанным помазать, посвящать и венчать. Потому что правильно, чтобы исследование лица принадлежало тому, кому принадлежит возложение рук. Как! Если бы князья вздумали возвысить в достоинство короля – святотатца, отлученного от Церкви, тирана, слабоумного, еретика или язычника, то неужели мы должны бы были его помазать, посвятить и венчать на царство? Это невозможно»[330].
Этому апостолику папская доктрина обязана рождением теории «двух светил», где священство уподобляется Солнцу, а императорское достоинство – Луне. Поскольку же ясно, какое из светил больше, нетрудно догадаться, кто имеет первенство: король или понтифик.
По словам Иннокентия III, Господь предоставил апостолу Петру для управления не только Церковь, но и весь мир[331]. Поэтому императорская власть устраняется от участия и в делах Вселенских Соборов, которые, правда, в такой редакции уже утратили свое первоначальное высокое значение и служили только тому, чтобы усилить торжественность обстановки, при которой изрекалась папская воля[332].
Еще категоричнее принципы папской политики обозначил папа Иннокентий IV (1243—1254) в своей энциклике «Aeger cui leveia», заявив, что император, не подчинившийся наместнику Христа (хотя первоначально папы считали себя наместниками «только» св. апостола Петра), противится Самому Христу[333].
Со временем в представлении Запада Церковь начала восприниматься в качестве духовной монархии с папой во главе. Как и любое государство, пусть даже и духовное, Церковь есть общество неравное, где клиру отводится особое место, а папа, как государь, приобретает широкие полномочия и исключительные прерогативы во всех сферах. Императоры и короли не вправе рассчитываться на какуюлибо правительственную власть в Церкви – всю полноту и духовной и светской власти имеет только папа.
328
330