Заметив, что Арника на нее смотрит, царица слегка улыбнулась, а потом качнула головой в сторону выхода из шатра. Значит, разговору сегодня быть. Арника первой встала со своего места и, когда соседка слева недоуменно оглянулась, с улыбкой пояснила, что ей нужно освободить место для новой порции меда. Получила понимающую улыбку в ответ и начала пробираться к выходу по узкому проходу между столами. Пару раз пришлось повернуться боком, чтобы проскользнуть: иногда лавки стояли слишком близко, так, что спины пирующих почти прижимались друг к другу. Но скоро лицо Арники почувствовало ласковое прикосновение прохладного воздуха, и она вышла наружу. Свежесть ночи после духоты, царящей в шатре, показалась вдвойне приятной. Она с удовольствием сделала глубокий вдох, втянув вместе с воздухом хвойный аромат леса с привкусом дыма от горящих неподалеку факелов.
Ожидая мать, она просто стояла и дышала, чувствуя, как постепенно трезвеют мысли. Прошло немного времени, прежде чем Арника услышала звук шагов за спиной. Царица неторопливо подошла ближе и встала рядом. Света факелов было достаточно, чтобы она сияла даже ночью: красноватые отсветы пламени гуляли по широким золотым браслетам, высокому поясу и тяжелому ожерелью, полностью закрывающему шею и грудь.
— Давай пройдемся до домов, — мягкое предложение из уст матери звучало как нечто, от чего невозможно отказаться.
Впрочем, она и не стала дожидаться ответа, а продолжила идти вперед, зная, что дочь пойдет за ней следом. Арника так и сделала, уперевшись взглядом в мерно качающиеся за спиной царицы косы, пышные и тугие, как колосья созревшей пшеницы. Ей и самой достались от матери светлые волосы, но более тонкие и пушистые, зато легко сохраняющие форму. Вспомнилось ощущение легкости от распущенной перед сном косы, когда мягкая волна рассыпается по плечам, становясь невесомой. Здорово было бы сделать это прямо сейчас, чтобы плечам в ночной прохладе стало теплее, а затылку легче. Но расслабляться было не время, пойманный в шатре взгляд матери обещал, что разговор будет серьезным. Да и ответ на вопрос о метке, как подсказывало Арнике чутье, мог оказаться не таким простым.
Шатер раскинули на опушке, и идти до царского дома было далеко: пришлось бы забираться в лес и проходить половину города. По направлению Арника поняла, что они движутся в сторону одного из пустых посольских домов, которые росли неподалеку. Так и оказалось. Стражницы, стоящие у широких дверей, молча склонили головы, приветствуя царицу, и спешно расступились, пропуская внутрь. В коридоре сначала было темно, но скоро тянущиеся по стенам голубые лианы кампсиса замерцали, реагируя на человеческое дыхание. Пока Арника с матерью поднимались по лестнице, бледное свечение лиан постепенно становилось все сильнее, а когда вошли в комнату для совещаний, там уже было совсем светло — как если бы сейчас был день, а не ночь, только вместо солнца сияла луна.
Мать прошла мимо круглого стола, стоявшего в центре, и начала по-хозяйски рыться в одном из высоких шкафов. Арника села, наблюдая за тем, как та перебирает сосуды с напитками. Наконец царица довольно хмыкнула и вытащила из шкафа широкую бутылку с длинным узким горлом. Зажав ее в одной руке, другой она изящно подхватила за ножки два серебряных кубка и присоединилась к дочери. Ловко избавившись от пробки, она щедро плеснула темную жидкость в один бокал, но над вторым ее рука зависла.
— Будешь? — Царица испытующе оглядела дочь, будто взглядом могла определить чужую трезвость. — Это крепче меда раза в два.
— Буду, — твердо ответила Арника, чувствуя, что чутье не зря обещало серьезный разговор.
— Ну, смотри. Сегодня твой день.
Приняв протянутый бокал, Арника пригубила напиток. Небольшой глоток тут же обжег глотку, но после него во рту осталось приятное травяное послевкусие. Мать тоже отпила, а затем отставила свой бокал в сторону и, подперев голову рукой, уставилась на Арнику задумчивым взглядом, как тогда, в шатре.
— Ты совсем взрослая стала. Сильная и красивая, — сказала она неожиданно мягким грудным голосом.
Арника не сразу нашлась с ответом.
— Не такая сильная и красивая, как ты.
Смех царицы был звонким.
— Я тоже так думала в твоем возрасте, глядя на мать. Это круг жизни. Младшая часто думает, что старшая сияет ярче. Как солнце, которое ничего не знает о своих лучах и просто светит. Только тот, кто видел рассвет и полдень со стороны, знает, кто из них по-настоящему красив.