Откашлявшись, он постарался придать голосу максимальную неуверенность и начал:
– Э-э-э… здравствуйте, красавица. Так мы, стало быть, ваши гости?
– Да, – сказала она. – Не бойтесь же, чувствуйте себя свободно.
– Спасибо…
Изображая растерянность, Кароль вновь оглянулся на коллег.
На помощь ему никто не спешил. Маги, видно, тоже боялись себя выдать. А прочие пребывали во вполне понятном смятении.
– И чего же вы от нас хотите, кенн…? – повернулся он к деве.
– Как чего? – удивилась дриада, проигнорировав намек на то, что неплохо бы ей назвать свое имя. – Представления, конечно! Мы слышали, что у смертных существует такая забава, как театр. И хотим увидеть ее своими глазами.
– Ах вот оно что! – Кароль облегченно вздохнул. – Ну, это запросто. Надо только хозяина нашего разбудить. Без него никак…
– Будите, – милостиво разрешила лесная дева. – Мы подождем. – И, развернувшись, направилась обратно к своим.
И тут… как подстреленная птица, с места сорвалась Катти Таум.
Она ждала их появления. С того самого мгновения, как выяснилось, что театральный караван сбился с пути и труппе предстоит ночевка в лесу.
В Песьем… В ночь двойного полнолуния.
А тут еще и место, куда привела дорога!.. Дивной красоты озеро, широкий песчаный пляж – именно так семь лет тому назад описывал брат Корхис, ходивший вместе с остальными байемцами на поиски Имара, то место в лесу, где нашлось его ружье…
Катти в том давнем походе не участвовала – как женщине, ей велено было оставаться дома. И когда впоследствии сама предпринимала тайные вылазки, так далеко в лесную глушь она, конечно, не забиралась. Видно, потому и не столкнулась ни разу с девами.
Но нынче… все сложилось само собой. Неведомая и чудесная сила доставила наконец Катти туда, куда так долго стремилось ее сердце.
Конечно, она ждала лесных дев. Уверена была, что появятся. Разве жизнь ее не стала теперь средоточием чудес?…
И все же, когда в чаще замелькал волшебный свет, сердце на миг остановилось и по телу пробежал холодок.
Они были нечеловечески прекрасны – эти вечно юные, стройные создания в невиданных одеждах, окруженные сияющими ореолами и порхающими в воздухе крохотными радужными огоньками. Одна из них подошла совсем близко, двигаясь так плавно, словно скользила над землей, не касаясь ее ногами. А потом заговорила, и голос ее звучал музыкой, столь дивной, что Катти, заслушавшись, не сразу даже разобрала слова.
Совершенно очарованная, она, наверное, не скоро бы еще вспомнила, зачем искала встречи с этими существами. Они казались грезой, мечтой… к которой невозможно прикоснуться, с которой немыслимо разговаривать на скудном и беспомощном земном языке.
Но тут Волчок совершил очередное маленькое чудо. Что-то ответил деве, и от звука его голоса – такого знакомого и почти родного, голоса человека, который уже «разбудил» ее однажды и увлек в новую жизнь, – Катти пришла в себя.
Все вспомнила.
Вот он, возможно, единственный случай, что-то узнать об Имаре… и она бросилась вслед за девой.
– Постойте! – крикнула Катти. – Позвольте спросить!
Дриада остановилась, взглянула на нее с удивлением.
– Спрашивай, – сказала без особой охоты.
Катти умоляюще протянула к ней руки.
– Скажите… мой муж у вас? Его зовут Имар, Имар Таум!
Лесная дева нахмурилась.
– Не знаю никого с таким именем.
– Семь лет назад… – пустилась в сбивчивые объяснения Катти, – он пошел сюда, в Песий лес… Хотел посмотреть на ваши танцы. И не вернулся… Вы не видали его?
– Каков он из себя? – спросила дева.
– Красивый… светловолосый, высокий. С серыми глазами…
– А… Сказитель. – Дева нахмурилась еще сильней. – Так мы его звали. Да, он был у нас какое-то время.
– Был? – Катти побелела как простыня. – А теперь его с вами нет? Где же он?
– Не знаю, – холодно отрезала дева. – Ты задаешь слишком много вопросов, смертная. Мы же хотим увидеть представление. Буди хозяина!
И зашагала прочь.
А Катти осталась стоять посреди пляжа, беспомощно свесив руки и глядя ей вслед. Словно громом пораженная…
Неведомая сила вскинула капитана Хиббита на ноги. Через мгновенье он оказался уже рядом с девушкой, бережно обнял ее за плечи и повел обратно к столу. Мысленно скрежеща зубами от невозможности надавать наглой дриаде по шее.