— И замуж не абы за кого, а за местного аристократа, — продолжила Идана, вдруг осознав, что всё для себя уже решила.
Кажется, она хотела шанса и молила о нём Защитника. Что это, если не он?..
— Вождя племени! — непримиримо фыркнула Анина.
Ида понимающе улыбнулась. Она знала, что мама не имела ничего против восточных соседей. Точно так же, как все достаточно обеспеченные женщины, она восхищалась талантами тамошних алхимиков и с удовольствием пользовалась почти чудодейственной илаатской косметикой, превосходно сохранявшей красоту и молодость, и другими достижениями их весьма развитой науки. И недавнюю пьесу, несмотря на скандальность, хвалила. И лирическую поэзию Илаатана, которую несколько лет назад начали переводить на трантский и печатать, — тоже.
Не в соседях было дело, просто Анина Морнхут боялась отпустить дочь. Куда угодно, главное, достаточно далеко, туда, где нельзя будет каждый день видеть её, тихонько заглядывать в мастерскую, звать к завтраку… Тот побег Иды и его последствия сильно ударили по ней, и пусть время залечило рану, но страх этот никуда не делся. За сыновей она тоже беспокоилась, но те — мужчины, доказавшие свою самостоятельность, а Ида…
— А хоть бы и так, — проговорила Идана. — Я знаю их язык, и про их традиции немного читала. Да, они язычники и не почитают Защитника, но браки у них светские и, хотя благословляются одной из их богинь, совсем не требуют менять веру. Но главное, моя самая важная… проблема для них и не проблема вовсе. Напротив, если женщина сохраняет невинность долгое время, это вызывает вопросы.
О других особенностях восточных соседей Ида на всякий случай рассказывать не стала. Как и о том, что и без этого королевского предложения она нет-нет да и задумывалась о поездке в Илаатан. Она, конечно, никогда не набралась бы решимости для того, чтобы планировать подобное всерьёз, но…
— Ты в самом деле хочешь? — спросила Анина, беспомощно оглянулась на мужа и нервно сцепила пальцы на коленях. — Но это же… Илаатан!
— А ещё это шанс найти мужа, который оценит меня и не станет попрекать прошлым. Шанс обрести собственную семью, — добавила её дочь негромко, опустив взгляд.
Это был нечестный приём, но воспользовалась им Ида без зазрения совести. Анина Морнхут, воспитанная в строгих традициях, позволяла дочери многое и не мешала отцу её баловать, но всегда полагала, что замужество и собственные дети, семья — главная цель в жизни любой нормальной девушки, и горевала оттого, что дочь почти лишилась этого шанса.
Сама Идана ничего не имела против семьи и замуж хотела, но сейчас не это казалось главным. От открывающихся перспектив едва не кружилась голова. То, о чём она не смела даже мечтать, вдруг оказалось реальностью. Возможность открыто заниматься любимым делом. Возможность не слышать шепотков, которые были привычны, не ранили, но всё равно мерзко зудели, словно заноза в пальце или комариный укус — терпимо, но раздражает. Да и замужество… Не какой-то проходимец, какие порой пытались привлечь внимание обладательницы немалого приданого, а достойный мужчина, пусть и из другой страны.
Во всех смыслах достойный. Идана бы не осмелилась заговорить об этом не то что при отце и брате, а даже с матерью наедине, но не подумать не могла.
Илааты слыли великолепными любовниками, и этот вопрос Иду тоже волновал, несмотря на его крайнее неприличие. Пусть побег закончился плачевно, но ей хватало честности признаться самой себе, что поцелуи и близость с мужчиной были очень приятны. Не настолько, чтобы согласиться на сомнительную связь здесь, но достаточно, чтобы считать илаатское отношение к интимной стороне жизни большим плюсом и ещё одним аргументом за поездку.
Слухи, конечно, вещь сомнительная, и Идана ни за что не стала бы полагаться только на слова молодых вдовушек и некоторых других особ с подмоченной репутацией, от которых наслушалась всякого об илаатах, но всё это косвенно подтверждалось гораздо более достоверными источниками. Литература и искусство Илаатана придавали плотским утехам большое значение, существовала весьма уважаемая профессия наставницы по искусству любви, и встречались даже наставники, которые обучали желающих девушек, и никому не приходило в голову считать это неприличным. Ида радовалась, что мама не знает илаатского, а на трантский переводилась и адаптировалась лишь малая часть.