Новоиспеченным «римским императорам» приходилось срочно возвращаться из Италии в Германию подавлять эти мятежи. Папы римские, как правило, тут же поднимали против императорской власти население Рима, а то и всей Италии, причем нередко, с целью дальнейшего разжигания усобиц в Германии, короновали кого-либо из других германских князей «контримператорами». Императоры, подавив мятежи за Альпами и набрав новое войско, возвращались в Италию и заменяли непокорных пап «антипапами».
Ввиду ограниченности собственных людских и материальных ресурсов, императорам приходилось призывать под свои знамена вассалов. Денег для выплаты им жалованья императоры, как правило, не имели, и, кроме надежд на богатую итальянскую добычу, могли расплачиваться с вассалами за верную службу только предоставлением им все новых привилегий. Чем больше привилегий получали вассалы от императоров, тем более независимыми они становились от императорской власти. Таким образом, чем сильнее становились римско-германские императоры в Италии, тем слабее они становились в Германии. Поэтому многие из них — например, Фридрих II Гогенштауфен (прозванный «сицилийским султаном» за свою терпимость к мусульманам) предпочитали жить в своих итальянских владениях — тем более, что столицей их империи считался Рим! — а в Германию почти не заглядывали. Со временем владыки «Священной Римской империи германской нации», с целью дополнительного упрочения своей власти, стали заставлять пап короновать своих наследников (кронпринцев) «римскими царями (королями)».
Папы римские, сами весьма склонные к захвату верховного владычества над всеми бывшими римскими (да и не только римскими) владениями, также присваивали себе древнеримские атрибуты и титулы, например, древнеримский титул главного жреца (первосвященника) — «Верховного понтифика» (Pontifex Maximus), а (Западный) «Христианский мир» (в который включали лишь страны и народы, признававшие верховное владычество пап) именовали древнеримским термином «республика» (Res Publica), противопоставляя его тем самым универсальной власти «Римской империи» — как «Западной (германской)», так и «Восточной (Ромейской, или Византийской)», хотя и основывали свои властные претензии на подложном «Константиновом даре» (изготовленной в период раннего Средневековья грамоте, которой древнеримский император Константин Великий, перед своим переселением и переносом столицы во «Второй Рим» — Константинополь на Босфоре — якобы передал власть над «Первым Римом» и заодно над всей западной половиной Римской империи папам, как «преемникам апостола Петра», традиционно считавшегося первым епископом «Ветхого» Рима на Тибре).
В свою очередь, ромейская Восточная империя никогда не отказывалась от претензий на все «римское наследство» — как политическое и территориальное, так и духовное (церковное). Не случайно византийцы, даже забыв латынь и перейдя на греческий язык, по-прежнему упорно именовали себя не «греками» или «эллинами», а «ромеями» (слово «ромей» означает по-гречески «римлянин»). В то же время на Западе их, чем дальше, тем упорнее именовали как раз «греками». Именно эти «римляне-греки», попав в критическую (и только усугублявшуюся с течением времени) ситуацию вследствие сокрушительного разгрома и пленения своего василевса Романа IV Диогена (Дигениса) в 1075 г. в грандиозной битве при Манцикерте (Маназкерте) турками-сельджуками, даже захватившими украшенное «хризмой» (монограммой Христа) знамя императора Константина I Великого — «священный лабарум» (крестные знамена заменили в Христианской империи римских орлов), неустанно призывали западных христиан поспешить к ним на помощь (сами инициировав, тем самым, в конце концов, Крестовые походы) чтобы, воспользовавшись этой помощью, постараться хладнокровно обмануть «варваров с Запада».
Кстати говоря, ничуть не лучше православные ромеи относились и к «варварам с Востока» — скажем, армянам (тоже христианам, хотя и монофизитам), да и к своим единоверцам — скажем, православным грузинам, русским, болгарам и сербам. Достаточно вспомнить о долгих и кровопролитных войнах Восточной Римской империи с Болгарским царством на Балканах, закончившихся покорением православными греками своих братьев по вере — православных болгар и нещадным ограблением не только городов захваченной ромеями Болгарии, но и болгарских православных храмов, о чем сообщали сами же ромейские историки — например, Лев Диакон. В ходе одной из этих войн ромейский василевс Василий II Болга-робойца из Македонской династии, захватив в плен 20 000 православных болгарских воинов, приказал разбить их на сотни и выжечь пленникам глаза, оставив на каждую сотню слепцов по одному поводырю, которому выжгли только один глаз, и направил их в стан болгарского царя Симеона, у которого при виде этого душераздирающего зрелища случился разрыв сердца. А 6000 захваченных православными греками в плен после морского сражения у маяка Искресту православных русских воинов Великого князя Киевского и всея Руси Ярослава Мудрого (чей сын Всеволод был женат на ромейской царевне Марии, дочери самодержца Константина IX Мономаха) не только выжгли глаза, но и отрубили правую руку. Не считали ромеи зазорным и самым бессовестным образом обманывать своих же братьев по вере при каждом удобном случае. Не зря на Руси православной греков-ромеев считали коварными и двоедушными. Как констатировал в «Повести временных» лет Нестор-летописец: «Суть же греци льстивы до сего дня».