– А чего ради ты оказываешь мне услуги? И чего ждешь взамен?
– Взаимных.
– В каком смысле?
– Чтобы ты обернул вспять произошедшее. Дабы я мог возвратиться к моему собственному телу и моему собственному миру, необходимо по возможности точно повторить весь ритуал экзорцизма. Всю процедуру…
Их прервал долетевший из чащи дикий вой волка. И жуткий крик демерита.
Они кинулись туда; несмотря на свой вес, Самсон не дал себя опередить. Они влетели в мрачную чащу, руководствуясь криком и хрустом веток. А потом увидели.
Шарлей боролся с чудовищем.
Огромное, человекоподобное, но заросшее черной шерстью чудо-создание напало, видимо, неожиданно, со спины, сразу охватив Шарлея страшнейшим нельсоном косматых и когтистых лап. Демерит, затылок которого был прижат так, что подбородок втиснулся в грудь, уже не кричал, только хрипел, пытаясь оттянуть голову из поля досягаемости зубастой, испускающей потоки слюны пасти. Он боролся изо всех сил, но безрезультатно – чудовище держало его хваткой богомола, не давая шевелиться одной руке и ограничивая движения другой. Несмотря на это, Шарлей извивался, как ласка, и вслепую тыкал локтем в волчью морду, пытался вырваться и давал пинки, но его попытки сводили на нет спущенные ниже колен штаны.
Рейневан стоял столб столбом, парализованный ужасом и нерешительностью. Зато Самсон не колеблясь кинулся в бой.
Гигант, как опять стало видно, умел двигаться со скоростью питона и грацией тигра. Тремя прыжками он подскочил к борющимся, точно и крепко саданул чудовище кулаком прямо по волчьей морде, растерявшегося зверя схватил за косматые уши, оторвал от Шарлея, завертел, ударом ноги бросил на ствол сосны, в который противник врезался лбом с таким стуком, что посыпались иголки. От такого удара череп человека раскололся бы, как яйцо, но волколак тут же отпрянул, взвыл по-волчьи и кинулся на Самсона. Не нападал, как можно было ожидать, раскрыв клыкастую пасть, а осыпал градом молниеносных, неуловимых глазом ударов и пинков. Самсон парировал и отбивал их, невероятно быстрый и поворотливый для своих размеров и массы.
– Он дерется… – простонал Шарлей, которого Рейневан пытался поднять. – Он дерется, как доминиканец…
Отразив серию ударов и уловив подходящий момент, Самсон кинулся в контратаку. Волколак завыл, получив прямо в нос, покачнулся от мощного удара по голени, но новый удар в грудь кинул его к стволу сосны. Опять раздался глухой удар, но и на этот раз череп выдержал. Чудовище зарычало и прыгнуло, наклонив голову на манер нападающего быка, собираясь повалить гиганта. Однако задуманный маневр успехом не увенчался. Под натиском волколака Самсон даже не дрогнул, охватил бестию руками, так они и стояли, словно Тесей и Минотавр, кряхтя, пытаясь повалить один другого и сдирая дерн ногами. Наконец Самсон осилил, отбросил чудовище и ударил его кулаком – а кулак был не хуже тарана. Глухо стукнуло – потому что сосна по-прежнему стояла на своем месте. Теперь Самсон не дал чудовищу времени для нападения. Подскочил, нанес несколько мощных и точных ударов, кинувших волколака на четвереньки. При этом Самсон оказался позади него. Зад чудовища, не покрытый шерстью и красный, представлял собой отличную мишень, промахнуться было невозможно, а башмаки у Самсона были тяжелые. Получив пинок, волколак завизжал и полетел, уже в четвертый раз врезавшись лбом в ствол злосчастной сосны. Самсон дал ему подняться лишь настолько, чтобы зад снова стал доступной целью. И пнул еще раз, вложив в пинок еще больше силы. Волколак скатился с бережка, плюхнулся в речку, оленем выскочил из нее, прошлепал через болото, с треском и хрустом продрался сквозь лозняк и умчался в бор. Завыл только еще раз. Вдалеке. Скорее – жалобно.
Шарлей встал. Он был бледен. У него дрожали руки и подкашивались ноги. Но он быстро пришел в себя. Только тихо ругался, потирая и массируя шею.
Подошел Самсон.
– Ты цел? – спросил он. – Невредим?
– Обманом меня взял, сукин сын, – оправдывался демерит. – С заду зашел… Ребра мне чуточку помял… Но я все равно управился бы с ним. Если б не штаны… Я бы справился…
И тут же смутился под многозначительными взглядами.
– Хреново было, – признался он. – Чуть шею мне не свернул. Благодарю за помощь, дружище. Ты спас меня. Я мог, что уж говорить, запросто распрощаться с жизнью.
– Жизнь жизнью, – прервал Самсон, – но задницы своей ты бы нетронутой не унес. Здесь этого ликантропа знают, вся округа знает. Будучи человеком, он тоже питал любовь к извращениям, и в волчьей шкуре это у него осталось. Теперь вот подстерегает таких, которые вроде тебя скидают штаны и раскрывают… э… прости, свой междужопок. Привык, паскудник, сзади схватить и сковать движения… А потом… Сам понимаешь.