"Приветствую вас с праздником Св. Живоначальные Троицы…
Посылаю вам сведения об епископе Иннокентии…
Написал то, что более запечатлелось в памяти. В мире – Иван Солотчин. В епископа хиротонисан в Томске в гор. Благовещенск в 1900 году (или 1899)…". Далее о. Августин вспоминает о хозяйственной деятельности Святителя в Херсонесском монастыре, это я опускаю, пишу лишь то, что касается духовной личности его:
"Владыка Иннокентий во время его настоятельства в Херсонесском монастыре, неопустительно посещал все церковные богослужения. Особенно отдавал предпочтение утрене, совершаемой в 4 часа утра. На утрени сам читал все каноны. Никогда не садился, несмотря на болезнь ног. Особенно чтил память св. Иннокентия Иркутского, 26 ноября. Акафист ему читал на коленях, иногда со слезами. Раза три в году Владыка ездил в Севастопольскую тюрьму для совершения богослужения в один день на пасхальной седмице, на храмовый праздник Св. Николая (9 мая) и в одно воскресенье Великого поста. И, кроме того, несколько раз в году ездил туда для собеседования с арестантами. В Великий Пост читал им о страданиях Спасителя. Когда служил там, то каждый раз выделял из своих скудных средств небольшую сумму (25 рублей) на улучшение пищи арестованным. Начальник тюрьмы сначала не хотел принимать этого, говоря, что у них пища и так хороша:
– Вы посмотрите на них, какие они исправные!
– Но все же, – говорил Владыка, – слава Богу, что они – исправные, а я прошу принять от меня малую лепту. Наше дело – утешить их страдания хоть чем-нибудь: купить им рыбки, фруктов, чайком сладеньким с сухарями напоите, вот им и будет утешение и настоящий праздник.
В воскресные дни проводил беседы с братией в трапезной. Все монашествующие и послушники за неделю должны были заучить наизусть очередное воскресное литургийное Евангелие, и таким образом братия приучалась к чтению Евангелия. Великим постом Владыка проводил с ними беседы о страданиях Спасителя.
Всех приходящих за помощью или милостынею принимал сам… Даже на пути в храм всегда останавливался и подавал милостыню просящим. Зато после смерти не осталось у неоо ни одной копейки, только – небольшая сумма, оставленная заранее в конверте с надписью: "На погребение".
Незадолго до смерти Владыка принял пострижение в схиму, с именем Иоанна, Предтечи Господня, и над ним было совершено Таинство Елеосвящения…
Митрополит Петроградский Антоний был два раза: первый – в сентябре 1902 года. Обращаясь к братии монастыря, он сказал: "Вам назначили настоятелем великого молитвенника, смиренного и кроткого епископа Иннокентия. В духовном отношении он будет образцовым настоятелем, а в экономическом, я думаю, между братии всегда найдутся опытные ему помощники, которые будут следить за хозяйственной частью обители…"
Расскажу про один печальный случай. В 1904 году Владыка Таврический Николай возвращался из Одессы с хиротонии Елисаветградского Анатолия, через Севастополь пароходом. Телеграмма о его приезде в монастырь не была получена своевременно. И лошади к 4 часам утра не были высланы. Владыка приехал на извозчике, к 7 часам утра; в это время Святые ворота бывают еще закрыты, и братия, после утрени, ложится вздремнуть. Владыка Николай с черного хода подъехал к парадному подъезду. Первым заметил его я, так как мои окна были около подъезда. Пока я одевался, Владыка был уже на верхней площадке лестницы. Двери в покои были заперты келейником снаружи. Когда его разыскали и открыли дверь, Владыка Иннокентий подошел к Владыке Николаю с приветствием: "Милости просим, Преосвященнейший Владыка". Но Владыка Николай отвернулся от него и стал кричать: "Боже мой! Приехал архиерей, а они все спят!.. Старый дурак! Грех на себя взял и тот архиерей, который производил и тебя в архиереи! Тебе не архиереем быть, а свинопасом!"
Владыка Иннокентий кланялся земно, прося простить его и братию.
– Пошел прочь, старый дурак! – и ушел в покои.
Наш Владыка стоял с недоумением и говорил нам:
– Спаси его, Господи! Что с ним случилось? Верно, в дороге что-нибудь произошло? Надо молиться о Владыке, чтобы Господь помог ему успокоиться!
После обедни он сделал попытку войти к Владыке Николаю и взял просфору. Но он его не принял. Владыка весь день молился… Сообщили благочинному Баженову, он тоже ничего не знал о прибытии архиерея. И уже к 4 часам вечера приехал он к Владыке Николаю. Во время их беседы была подана нарочным телеграмма. Тогда был приглашен и Владыка Иннокентий. Он поклонился в ноги, умоляя простить его и братию за невнимание к Епископу. Но – ни одного слова не сказал в оправдание себя, что они не получали телеграммы… Только тогда состоялось примирение…
(Моя вставка. Это для нас, грешных, просто – невероятно! И я думаю, что подобного случая не бывало во всем мире. Только смиренный Святитель мог сделать это… Как не умилиться перед ним?! А о В.Н. хочется плакать. – М.В.)
– Вот ведь какие случаи в жизни бывают! – говорил он нам после. – Спаси нас, Господи!
Вспоминаю, кстати, и другой случай с о. благочинным. Умерла у него жена. Он приехал пригласить Владыку на погребение. И просил преподать ему утешение в постигшем его горе. Подумал немного Владыка и сказал: "Слава Богу!" О. протоиерей смутился от такого ответа.
– Нужно не сетовать, а благодарить Господа за великую его милость. Ведь без Его воли святой ничего не совершается в мире!
Не успокоился благочинный. А Владыка спокойно продолжал:
– Когда мы научимся жить по воле Божией и Его Всеблагому промыслу, то для нас будет ясна и смерть матушки. Она тяжело болела больше года, приготовила себя к переходу в вечную жизнь. Об ее кончине нужно только благодарить Господа и усердно молиться!
О. благочинный понял Владыку и стал благодарить его за такое утешение…
Был и такой случай. Одна гражданка г. Севастополя пришла к Владыке за благословением. Он благословил ее и сказал:
– В твоей комнате на сундуке под клеенкой лежит картина, которую ты должна убрать: у тебя на днях будет обыск и ты можешь пострадать.
Это был портрет Николая II. Женщина эту картину сожгла. Через 5 дней действительно был обыск, и все обошлось благополучно.
Отношение к братии было снисходительное. Виновных иногда вызывал к себе, сначала говорил спокойно, под конец возвышал тон. Когда виновный уходил, то он нам с восторгом говорил:
– Ух, и пробрал я его! Будет долго помнить меня!
Но уходящий, наоборот, был спокоен: он знал, что этим все и окончится; и все обходилось благополучно.
А если кто провинился больше, Владыка давал назидание и ставил его на поклоны. А сам в это время стоял сбоку и считал поклоны по четкам. Иногда же вместе с ним клал поклоны. А потом с миром отпускал.
Отношение же монашествующих к нему было не со страхом, а как внуков к дедушке. И все мы так и называли его: "Наш дедушка". Когда он видел нас утомленными от какой-нибудь работы или от перегрузки, то сочувственно говорил: "Спаси вас, Господи! Вы уже сегодня измаялись".
Я при нем прожил всего 20 лет и ни разу не имел никакого выговора. Если и были ошибки у меня по службе, то когда мы встречаемся у него в зале, он остановит меня и, ни слова не говоря, посмотрит приветливо в глаза мен, тяжело вздохнет и скажет:
– Спаси тебя Господи, брат.
А я, понимая мои ошибки, извинялся и, приняв от него благословение, уходил.
К подвигам его относится личный обычай; на всех богослужениях, во время произношения последнего прошения на просительной ектении "Христианские кончины живота нашего и доброго ответа на страшном судилище Христовом", клал земные поклоны, этот обычай он исполнял до самой смерти.
Еще припоминается особый случай. Французский консул в Севастополе, Луи Ге, очень уважал Владыку и часто посещал его. Воспользовавшись этим, он возбудил перед ним ходатайство о возвращении из Парижа плененного во время Крымской войны колокола в 150 пудов. Правительство Франции возвратило его из собора Божией Матери ("Нотр Дам") в монастырь в 1913 году. Он сохраняется и теперь.