За обедом Владыка приносил читать какую-нибудь книгу или газету и читал статью, отмеченную синим карандашом.
Не любил сниматься. А если кто-нибудь из-за кустов хотел сфотографировать его, он прятался.
У меня сохранилось два снимка его: на одном он снят с Архиепископом Томским Макарием, Мефодием и еще третьим, после хиротонии его во епископа, а на другом – снят с Митрополитом Киевским Флавианом.
Колокольный звон к службе любил благословлять, за четверть часа выходил в зал, держал часы в руках и ходил взад-вперед, дожидаясь звонаря…
(Далее архимандрит Августин подробно описывает пищу Владыки Иннокентия. Но мы здесь не будем описывать это. Только отметим, – к написанному раньше, – что сначала он ел еще рыбу, только судака, а после и это перестал. Масла, даже постного, не употреблял на первой неделе Великого Поста пил чай без сахара. Если же когда-нибудь приходилось с гостями выпить стакан чаю, кроме обычных двух, то за это он клал по 10 земных поклонов. Особенно хвалил редечный сок. Вино не пил никогда, и не любил многопьющих, Но никогда никого не осуждал, а всегда говорил: "Спаси вас, Господи!". Одежда его была простая. Были 2 панагии; и ни одного наперстного креста. Все, что оставалось, он раздавал: архиепископу Димитрию – панагию, мне – рясу, книги – в монастырь; прочее – монахам и знакомым. – М.В.)
Скончался он в 1919 году, 23 октября. Утром он пригласил иеромонаха Бориса, исповедался и принял Святые Дары. И еще, сидя на кровати, сам прочитал молитвы по причащении и выпил стакан чаю с просфорой. Потом лег в постель. Я сидел около него. Он уснул. Но начал ненормально сильно дышать. И, не приходя в сознание, отошел ко Господу. Погребен был в задней части правого придела собора: в память преподобного Мартиниана: этот придел над могилой Архиепископа Таврического Мартиниана был устроен Владыкой Иннокентием на личные его средства и им самим освящен".
Крымские подвижники
Архимандрит Тихон, в миру Тимофей Клементьевич Богуславец, родился в 1859 году; умер в 1950 году, 30 января.
Родился он в простой семье, получил техническое образование. Был на военной службе – моряком на корабле, участник в заграничном плавании. С детства имел дар воздержания: никогда не вкушал мяса, сала не мог принимать. Среди моряков выделялся своим целомудрием. Офицеры любили его за чистоту, целомудрие, честность, во всем сдержанность и исполнительность. По окончании военной службы он поступил в монастырь близ Инкермана, возле Севастополя.
Игумен, желая испытать Тимофея, подвел его к уборным, приказал очистить их.
– Где черпак и ведро, – спросил он.
И в своем чистом костюме принялся за дело. Игумен сразу принял. 60 лет о. Тихон – такое имя дано было при постриге – провел в иноческом чине.
Посещая город, он надевал заплатанную рясу и лапти, чтобы не тщеславиться.
Из Инкермана он был переведен игуменов в Георгиевский монастырь в 11 верстах к востоку от Севастополя, на спуске горы к Черному морю. Но потом он снова возвращен в Инкерманский монастырь, где жил в пещере, вырубленной в каменной скале. Их было много, в римские времена сюда ссылали христиан и заставляли их вытесывать из гор прекрасный камень. Сюда был сослан и Климент, папа Римский, и папа Мортин, и многие тысячи христиан, и преступники. Во время гонений на христиан о. Тихон удален был и отсюда. Он ушел на Украину, последние же годы жил в С. И все время тосковал по монастырю.
– В монастыре тебя в Царство Небесное в спину толкают, – говорил он.
Он был духовным сыном оптинского старца, о. Амвросия. Последний, под видом некоей юродивости, дал о. Тихону заповедь:
– Будь почудаковатее!
И поэтому он всегда шутил, смеялся, рассказывал веселые случаи, поговорки и пр. Жалобы, уныние, огорчение – не были знакомы ему, особенно, на людях, а сердечный плач он скрывал. Лицо у него всегда было светлое, сияющее, розовое, без единой морщинки. И в девяносто лет он был бодр и весел, не походил на старика.
Но в присутствии тех, кому он доверял, был строг и серьезен.
Он был наделен от Бога даром старчества. рассказывается об этом несколько случаев.
Одна пожилая женщина, потерявшая в войну единственного сына и здоровье, оглянувшись на свою жизнь, пришла в отчаяние от множества своих грехов. Она была даже вовлечена в союз безбожников. Но не ответила прямо на вопрос, верующая ли она. Услышав про отца Тихона, она приехала к нему. Хозяйка дома, где он жил, не впустила ее. Озадаченная, она осталась около закрытой перед нею двери. Вдруг она отворилась, и ее позвала к старцу хозяйка. Войдя в его комнату, женщина зарыдала и не могла сказать ни слова… Успокоившись, она открыла все, сказала и об отчаянии. Старец ответил ей:
– Вот отчаяние больше всех ваших грехов! А у Бога милости на всех хватит!
Получив благословение и указание – как ей жить дальше, – она ушла от него успокоенная, как будто бы она все грехи свои оставила у него.
Другой случай. Девушка-сиротка пережила в конце осады Севастополя немцами страшное горе: на ее глазах в убежище, разбитом снарядом немцев, сгорела ее мать. Она сидела в стороне и ждала, когда останутся от матери хоть кости. Полубезумная, она отправилась в Б-ву, чтобы там схоронить останки. За ней пошел из С. священник, знавший ее; он принял ее и похоронил кости в своем саду. Поселившись в С., она узнала об о. Тихоне и привязалась к нему. Но скоро она заболела психически; ее отправили в больницу. Когда она оправилась, старец предложил ей делать массаж, будто бы он страдает ногами: девушка была знакома с массажем. Отец же архимандрит все время что-нибудь говорил ей. И она совсем выздоровела…
Многих сироток он воспитал и дал им возможность обучиться; и теперь они в М. и в С. работают по бухгалтерии.
Однажды к нему приехала игуменья закрытого монастыря М-я с келейницей. Он поместил их в одной семье и питал несколько лет.
В последние годы, когда в Крым был назначен известный ученый-хирург, архиепископ Лука, о. Тихон был его духовником; и назначен духовником всей Крымской епархии. Он очень чтил его. Узнав о смерти старца, архиепископ Лука бросился ему на грудь со словами и в слезах:
– На кого ты меня оставил?
За 20 дней до смерти старец перестал принимать пищу, ничего не вкушал кроме Причастия, а причащали его через день… Перед смертью соборовали его.
Иеромонах Серафим был не простого звания. Братия, по наваждению врага, не любили его. Из обителей гнали его и считали недостойным постригать его в иноческий чин. В конце концов приняли в Херсонесский монастырь. Здесь он и прожил большую половину своей жизни, неся всякие послушания. А в последние годы, приняв схиму, провел почти в затворе всю остальную жизнь. Там он не принимал к себе почти никого. Вел строгую подвижническую жизнь. В келии его висело изображение страшного суда и стоял гроб, в котором старец и почивал. В изголовье лежал камень с углублением для головы. Но в последние годы жизни двери его келии открылись для простых людей, ищущих спасения души. Особенно стремились к нему старушки-странницы и ищущие спасения в миру.
Однажды пришла к нему П. с маленькой дочкой.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он ее.
– Ты – мертвый Батюшка! – ответила она в простоте.
– Воистину тебе Ангел возвестил, что я – мертвый.
Перед смертью его посетили три преданные ему старушки. Одной он сказал:
– Ты сама не съешь, а все мне несешь.
Другой напророчил:
– А ты, Анна, останешься со скорбями до смерти.
И это действительно сбылось.
Третьей ничего не сказал, а только снял шарф с ее головы и вытер себе глаза. И под конец ее жизни ее дочь и зять повыбрасывали все ее иконы. И она от слез ослепла.
Предвидя будущее гонение на церковь, монастыри, на священников, монахов, вообще верующих: старец говорил:
– Горе на земле, горе и на море, горе и на реках.