Выбрать главу

Что бы произошло в душе Марти, узнай он, что его папа сейчас находится в чреве инопланетного корабля? Что бы подумала Франсин?

Если только это корабль, если предположения учёных верны. Но может быть, корабль доставил машины, способные построить гору, а сама эта громадина никогда не бывала в космосе? Если так, то почему?

Холодное чёрное безмолвие окутывало все вокруг, почти отгоняя тревогу.

Напоминает камеру-обскуру. Может, грани каким-то образом поглощают звук?

Артур громко свистнул. Звук возвратился к нему — не громкий, но вполне отчётливый. А вот голос его не слышен. Он прикрыл рукой микрофон и несколько раз крикнул. Первые два крика — бессмысленные, похожие на звериные вопли — развеяли страх. В третий раз крик сорвался с его губ так стремительно, что Артур не успел понять, что с ним происходит?

— Что, чёрт возьми, вы делаете здесь? Что вам нужно от нас?

Пребывая в полной растерянности, с горящим лицом Артур приблизился к выступу, а потом направил луч фонаря вниз. Он вспомнил глаза Гостя, выплывающие из серо-зелёной плоти.

Что за кошмар! День за днём перед нами предстают новые факты, которые ничего не значат, в которых нет смысла. Нас обвели вокруг пальца, а потом вновь сбили с толку. Злой умысел.

Он попытался подавить в себе беспричинный гнев. Нет сомнения, сюда можно пронести ядерное оружие. Производство специальных ранцев с ядерными зарядами прекратилось двадцать лет назад, к тому же, они не проходили испытаний в полевых условиях. Есть ли в арсенале подходящие средства?

Ответ знает Роджерс. Полковник давно понял, как решить задачу, на которую Артур только намекнул. Потому-то военный так быстро и недвусмысленно отреагировал на слова Гордона. Но если два человека задумались над одной и той же проблемой, наверняка найдутся ещё люди, встревоженные случившимся. Каким образом можно обойти положение, по которому все ядерное оружие находится под контролем президента?

И принесёт ли это пользу?

— Я бы хотел задать ещё несколько вопросов, — сказал он, отстранившись от микрофона. — Между нами, представителями человеческой расы и… вами, кем бы вы ни были… Наверно, мы для вас не больше, чем колония муравьёв? Вы не пожалели усилий и создали искусственное существо… — Артур был убеждён в этом, хотя доказательств было мало. — Вы напичкали нас лживыми историями? Что вы нашёптываете русским в Монголии? Что, мол, вселенная зиждется на идеях социализма? Мы думали когда-то… Мы думали, что появление гостей из других миров изменит нас. А вы воспользовались нашей наивностью. Кажется, вы знаете нас лучше, чем мы — самих себя. Или же мы так примитивны, что вы способны предугадать наше поведение? Если вы могущественнее, то отчего глумитесь над нами? Сколько цивилизаций вы уже уничтожили?

Он не ждал ответа. Круглые гранёные стены собора сверкали вокруг — молчаливые и неумолимые.

— Вы собираетесь разжевать Землю, выплюнуть наименее лакомые куски, а затем двигаться дальше? — продолжал он дрожащим голосом.

Гнев овладел Артуром, ему хотелось разрушить все вокруг. Он поспешил к туннелю, чтобы поскорее скрыться от невидимых глаз и выплакаться в одиночестве.

Но пробравшись через извилистый туннель и спрыгнув под жаркие лучи солнца, он оказался лицом к лицу с Роджерсом и двумя сержантами. О том, чтобы дать себе волю, не могло быть и речи.

— Красной точки не видно, — сказал он, пытаясь отдышаться. — А в остальном всё осталось, как прежде.

— Как вы себя чувствовали, сэр? — поинтересовался Роджерс.

— Как будто я для них пустое место, — ответил Артур.

Офицер печально улыбнулся, выражая согласие, и помог Гордону освободиться от фотоаппарата и видеокамеры.

«Нью-Йорк Таймс», 20 ноября 1996 года. Передовая статья.

Избрание Уильяма Д.Крокермена на пост президента может оказаться колоссальной ошибкой. Если бы нация знала всю правду о событиях в Долине Смерти и если бы нам было известно об отношении президента к случившемуся — то сколько американцев, в таком случае, отдало бы свои голоса президенту, который встречает надвигающуюся катастрофу с распростёртыми объятиями?

Да, возможно, надежды нет. Возможно, Земля обречена. Но президент Соединённых Штатов, который сдаётся без борьбы и призывает народ молиться, становится предателем, и мы не боимся этого слова.

Редакционная коллегия «Таймс» единодушно поддерживает предложение о том, чтобы комиссия по законодательству рассмотрела вопрос о действиях президента и определила своё отношение к возможному импичменту.

Рубену Бордзу потребовалось три недели и один довольно странный случай, чтобы прийти в себя после смерти матери. Его отец, такой же высокий, как и Рубен, но с возрастом располневший, потерял всякий интерес к жизни. Грубое бородатое лицо старика посерело от горя и стресса. Вдовец проводил всё время, сидя в потрёпанном кресле в гостиной и подрёмывая перед включённым телевизором.

Теперь повседневные хозяйственные заботы легли на плечи Рубена. Ему хотелось поддерживать дом в чистоте и порядке — это понравилось бы матери. Рубен решил, что, взяв уборку и готовку на себя, он выполняет долг перед самим собой и овдовевшим отцом. Отец поправится. Жизнь войдёт в колею. Рубен верил в это.

В среду, ровно через три недели после похорон, Рубен вытащил старый пылесос и вставил шнур в розетку. Провод натянулся, грозя вырвать вилку из штепселя, но пальцем босой ноги Рубен нажал на кнопку, и машина заработала. Потом он методично прошёлся щёткой пылесоса по ковру с восточным орнаментом и деревянному полу, то и дело натыкаясь на мебель. Пришлось отодвинуть стулья и журнальный столик. Он пропылесосил пол вокргу отцовского кресла. Бордз-старший улыбнулся сыну и что-то пробормотал, но рёв пылесоса заглушил его голос. Юноша потрепал отца по плечу. В ванной, когда Рубен принялся за почти новый коврик, вдруг обнаружилось, что пылесос почти не собирает пыль. Почудился запах металла и проводки. Рубен нажал на кнопку, перевернул пылесос, щёлкнул двумя задвижками и снял металлическое дно. В некотором изумлении он уставился на щётки и ремень механизма.

Густой чёрный локон прекрасных вьющихся маминых волос обернулся вокруг щёток и ремня, мешая им вращаться.

Рубен потянул локон сильными пальцами и начал рассматривать волосы, положив их на ладонь. Он уже собирался выбросить их в корзину, но руки не слушались.

Рубен сел на пол, прислонившись спиной к кухонной двери, и прижал локон к щеке. В течение нескольких мгновений в его голове было пусто.

А потом прорвалось. Парень ударился затылком о дверь и тихо зарыдал, стараясь, чтобы не слышал отец. Он даже включил пылесос, чтобы гудение заглушило плач. Теперь пылесос работал отлично — чёрный локон больше не мешал.

Уоррен, Огайо, лежал под покрывалом давно уже выпавшего снега, местами — чистого, местами собранного вдоль дорог в чёрные и коричневые сугробы. Голые деревья маячили в желтоватом свете сумерек. Холодный ветер кружил вокруг Рубена подобно стае невидимых собак, радостно приветствующих долгожданного прохожего. Юноша сжимал под мышкой две библиотечные книги: одну с рекомендации по сдаче государственного экзамена на почтового работника, другую — с рассказами Поля Боулза. Будучи подростком, Рубен частеько — к ужасу матери — представлял себя мусульманином, и тогда он пытался смотреть на мир глазами африканца или араба. И теперь Боулз увлекал его больше, чем Дафти или Т.Е.Лоуренс.

Год назад Рубен бросил учёбу и начал работать. Он успел кое-чего поднабраться, но его образование не стоило и гроша. Когда Рубен Бордз пытался глубже изучить какую-нибудь проблему или предмет, особенно его заинтересовавший, его широкое лицо морщилось от напряжения, а глаза увеличивались так, что, казалось, могли выскочить из орбит.

Высокий и сильный Рубен редко испытывал чувство страха. В тот вечер он шёл тёмными улицами и узкими переулками между неопрятными кирпичными домами или по задворкам деловых кварталов. Он выбрал этот маршрут не потому, что так было удобней или быстрее. Просто хотелось отдалить момент возвращения домой. Он знал, что должен вернуться к отцу, но опасался новых приступов душевной боли, настигающих его в родных стенах.