— Вы — робот? — спросила Клара.
— Я — символ. Меня надо принимать таким, какой я есть. Иными словами, я — машина, но я не раб. Понимаете?
Робот говорил низким властным голосом, не женским и не мужским.
— Да, — ответил Артур.
— Кое-кто ужаснётся моему виду. Тем не менее, очень важно, чтобы мы познакомились и люди начали доверять мне — доверять информации и приказаниям, исходящим от меня. Это понятно?
— Да, — ответили они хором.
— Будущее человечества и всей информации, собранной нами на Земле, зависит от того, как ваш народ и мой народ смогут контактировать друг с другом. Вы должны подчиняться дисциплине, а я открою перед вами такие стороны действительности, о которых вы и подумать не смели.
Артур кивнул, облизывая пересохшие губы.
— Мы внутри одного из ковчегов?
— Да. Все эти машины соединятся в одну, как только мы выйдем в космос. Насчитывается тридцать один корабль, причём двадцать один — собрал на борту пять тысяч человек. У нас большое количество ботанических, зоологических и других образцов; они обработаны так, что способны к регенерации. Ясно?
— Да, — вымолвил Артур. Клара кивнула.
— На первых порах я буду избегать прямого речевого общения с вами. Буду пользоваться телепатическим контактом, при помощи которого мы руководили деятельностью Сети. Позже, когда у нас появится больше времени, мы откажемся от вторжения в ваше сознание. Когда вы возвратитесь к своим спутникам, я начну осуществлять связь с ними через вас, но вы можете сами выбирать форму выражения моих сообщений. У нас очень мало времени.
— Началось? — спросила Клара.
— Началось, — ответил робот.
— Мы скоро улетаем?
— В настоящее время поступили последние пассажиры и образцы.
Артур увидел, как с маленьких лодок, подошедших ко входу в ковчег, какие-то люди грузят на корабль корзины с блестящими пауками. Пауки держали в лапках частички растений и животных восточного побережья, содержащие генетические данные.
— Как нам называть вас? — спросил Артур.
— Сами придумайте имя для меня. Теперь вам следует вернуться к своей группе в отвести людей в жилые помещения, расположенные вдоль этого коридора. Вам также надо найти четырёх добровольцев, которые согласились бы стать свидетелями совершаемого преступления.
— Смотреть, как погибает Земля?
— Да. Таков Закон. Прошу прощения, меня ждут.
Артур и Клара вышли из полутёмной комнаты. Они остановились и посмотрели, как закрывается дверь.
— Здорово придумано, — сказал Артур.
— Закон. — Клара измученно улыбнулась. — Вот теперь я боюсь, как никогда. Я ведь ещё не познакомилась со всеми пассажирами.
— Так давай начнём, — предложил Артур.
Они поднялись по отвесному коридору. Дверь на противоположной стороне открылась, и они увидели череду растерянных лиц. Повеяло страхом.
Ирвин Шварц зашёл в одну из комнат Белого Дома и чуть не столкнулся с Первой леди. Она попятилась, нервно кивнув ему. Он отметил, что руки женщины дрожат. После эвакуации, предпринятой накануне, и срочного возвращения президента в столицу все были на пределе. С тех пор никто не спал больше одного-двух часов.
Президент и Отто Лерман стояли возле экрана высокой разрешаемости, укреплённого на деревянной обшивке железобетонных стен. На экране Шварц увидел карту Северного полушария. Красные точки обозначали исчезнувшие города.
— Идите сюда, Ирвин, — позвал Крокермен. — У нас есть новые данные.
Президент выглядел даже бодрым.
Ирвин повернулся к Первой леди.
— Вы останетесь здесь? — резко спросил он. Шварц уважал супругу президента, но недолюбливал её.
— Президент лично попросил меня об этом, — сказала она. — Муж полагает, надо держаться вместе.
— Вы, естественно, согласны с ним.
— Согласна.
Никогда за всю историю Соединённых Штатов Первая леди не покидала супруга в беде, и миссис Крокермен знала это. Ей потребовалось много мужества, чтобы вернуться в Белый Дом. Шварц и сам неоднократно подумывал об отставке, а потому не мог судить жену президента слишком строго.
Он протянул миссис Крокермен руку. Они обменялись рукопожатием.
— Добро пожаловать! — проговорил он.
— У нас есть фотографии, сделанные около двадцати минут назад «Даймонд Эппл», — сообщил Лерман. — Они сейчас появятся на экране.
«Даймонд Эппл», разведывательный спутник, был запущен в 1990 году. Национальное управление разведки ревностно относилось к данным, полученным с него; только президент да министр обороны имели доступ к этим снимкам. То, что сегодня Шварц получил возможность взглянуть на них, подтверждало: положение критическое.
— Вот они, — объявил Лерман, когда на экране появилось другое изображение.
По видимому, Крокермен уже получил какую-то предварительную информацию. Толстые ярко-белые полосы, обведённые красным и сине-зелёным цветом, пронизывали чёрный фон.
— Знаете ли, — тихо начал Крокермен, отходя от экрана, — в конце концов, я оказался прав. Чёрт возьми, Ирвин, я был одновременно прав и неправ! Как вам нравятся эти картинки?
Шварц уставился на белые линии, не в силах разобраться в них, пока не появились названия и сетка меридианов и параллелей. Фотография изображала Северную Атлантику; полосы обозначали желоба, подводные скалы и разломы.
— Белым цветом, — пояснил Лерман, — отмечены места, где происходит процесс выделения тепла вследствие термоядерных взрывов. Сотни, возможно, тысячи, не исключено, десятки тысяч взрывов — и все вдоль океанических впадин и складок.
Первая леди едва не зарыдала, но всё же сдержалась. Крокермен посмотрел на экран с печальной улыбкой.
— А теперь — западная часть Тихого океана, — сказал Лерман. Ещё множество белых линий. — Между прочим, цунами неоднократно обрушивались на Гавайи. Самые большие волны могли бы достичь восточного побережья Северной Америки за двадцать-тридцать минут. Предполагаю, что эти районы тоже пострадали от цунами. — Он показал на скопление белых линий воле Аляски и Калифорнии. — Последствия могут оказаться катастрофическими. В результате взрывов выделилось огромное количество энергии, так что климат на Земле изменится. Тепловой баланс планеты… — Он покачал головой. — Но я сомневаюсь, что у нас будет время ощутить это на себе.
— Артподготовка? — спросил Шварц.
Лерман пожал плечами.
— Кто может знать их замыслы? Мы ещё живы — значит, они предприняли только предварительную атаку. Вот что можно сказать с полной уверенностью. Сейсмические станции отовсюду сообщают о серьёзных аномалиях.
— Не думаю, что пульки уже столкнулись, — проговорил Крокермен. — Ирвин попал пальцем в небо. Просто мы имели дело с артподготовкой.
Лерман увелся за большой ромбовидный стол и протянул руку.
— Ваша догадка так же хороша, как и моя.
— Думаю, нам остаётся час, может, меньше, — предположил президент. — Мы ничего не можем сделать. Никогда ничего не могли.
Шварц нахмурился и принялся изучать фотографии с «Даймонд Эппл». Снимки, казалось, не имели ничего общего с реальностью. Всего лишь красивая абстракция. Как теперь выглядят Гавайи? На что будет похож Сан-Франциско через несколько минут? Или Нью-Йорк?
— Жаль, что здесь не все, кого я хотел бы видеть, — сказал Крокермен, — кого хотел бы поблагодарить.
— Мы не эвакуируемся… снова? — машинально спросил Шварц.
Лерман бросил на него пронизывающий ироничный взгляд.
— У нас нет поселений на Луне, Ирвин. Президент, будучи ещё сенатором, настоял, чтобы финансирование этого проекта было прекращено в 1990 году.
— Виноват, — бросил Крокермен почти враждебно.
если бы у Шварца был с собой пистолет, то в этот момент он пристрелил бы президента; беспомощный неуправляемый гнев мог в равной степени довести его и до слёз, и до насилия. Снимки не отражали сути происходящего. Крокермен, однако, был реален.
— Мы — словно дети, — сказал Шварц после того, как жар отхлынул от лица и руки перестали дрожать. — У нас никогда не было шанса.