— В данный момент, на военно-воздушной базе в Ванденберге.
Харри возвёл глаза к потолку и поднял обе руки. Из глаз его текли слезы.
— Благодарю тебя, Господи!
«Уорлднет» США, «Эртпалс», 5 октября 1996 года.
Сегодня в мире царит почти полное спокойствие. Ни землетрясений, ни тайфунов, ни ураганов… Мы могли бы назвать уходящий день ясным и тихим, если бы не ранний снегопад на северо-востоке Соединённых Штатов, не прекратившийся до сих пор дождь над северо-западной частью Тихого океана, и признаки возвращения печально известного «Эль Ниньо» на юг. Накануне длительного засушливого периода жителям Австралии предстоит противостояние и этому стихийному бедствию.
Когда Тревор Хикс сообщил Терхьюн, своему агенту по рекламе, что утром он будет давать интервью «Кей-Джи-Би», она хихикнула и заметила: «Викки не смирится с твоим предательством». Викки Джаксон работала редактором в «Кнопфе».
— Предупреди её, что будет частотная модуляция, Шелли. Я собираюсь втиснуться между передачей о сёрфинге и утренними новостями.
— Разве «Кей-Джи-Би» занимается обзорами соревнований по сёрфингу?
— Послушай, загляни в свой список станций, — посоветовал Тревор, обидевшись. — Это не моя забота.
— Хорошо. Дай-ка я посмотрю… «Кей-Джи-Би» — короткие частоты. Ты прав. Время утверждено?
— Директор программы даёт десять-пятнадцать минут, но, будь уверена, хватит и тридцати секунд.
— По крайней мере, представишься любителям сёрфинга. Не исключено, что они ничего не слышали о тебе.
— Если моё имя им неизвестно, но не потому ли, что ты плохо работаешь? — Хикс постарался, чтобы его тон был ироничным. Он и вправду устал. В конце концов, Хиксу уже шестьдесят восемь, и хотя он сохранил здоровье и бодрость, ему больше не по силам такое напряжённое расписание работы. Лет десять назад он справился бы со всем этим на бегу.
— Ну, полно, полно. Записываю: завтра у тебя утреннее выступление по этому каналу.
— Да, завтра утром. Как будто невозможно пустить запись…
— Не говори глупостей, — строго заметила Шелли, но Тревор вряд ли нуждался в её увещеваниях.
В журналистской среде Хикс считался самым учтивым и эрудированным собеседником. Некоторая небрежность в одежде, не выходящая, впрочем, за границы избранного им стиля, и неординарное мышление создавали притягательный образ: он походил и на Альберта Эйнштейна, и на пожилого Бертрана Рассела. Реплики Тревора, обычно полностью соответствовавшие принципам технократии и казавшиеся неоспоримыми, как правило, хорошо подходили для коротких сообщений в программах новостей. Он открыл британскую главу в истории Общества Троянцев, занимавшегося изучением космических исследований и идеями строительства гигантских станций-спутников. Член Британского Межпланетного Общества, автор двадцати трёх кнги (последняя, повествующая о первых контактах с внеземными цивилизациями, называлась «Звёздный Дом»), к тому же, наиболее последовательный представитель так называемого «гражданского сектора» среди сторонников активного освоения космоса — вот далеко не полный перечень его достижений. Короче говоря, хотя Хикс и не стал любимцем домохозяек, но всё же мог считаться одним из самых известных научных журналистов мира. Несмотря на двенадцать лет жизни в Соединённых Штатах, он не избавился от британского акцента. Вот так и сложилось, что Хикс был словно создан для радио и телевидения. Конечно же, Шелли воспользовалась необыкновенными качествами Тревора и организовала «налёт» на семнадцать городов — четырехнедельное турне с выступлениями.
Итак, Тревор вихрем носился по стране. Вот и очередная остановка — Сан-Диего. Он не бывал здесь с 1954 года, когда освещал испытательный полёт первого реактивного гидросамолёта-истребителя «Морская Молния» в заливе Сан-Диего. С тех пор город сильно изменился, перестав быть ночлежкой для моряков. Тревор проживал в новом шикарном отеле «Интерконтиненталь» возле причала, и из окон его комнаты на десятом этаже открывалась панорама залива.
В те далёкие дни он, репортёр агентства «Рейтер», все свободное время посвящал рассказам на научные темы. Однако, в начале пятидесятых мир, казалось, погрузился в глубокий беспокойный сон. Лишь некоторые из его эссе привлекли внимание. Наука ассоциировалась с водородной бомбой. Разговоры о политике не требовали особого напряжения ума и приятно возбуждали. Потом Тревор улетел в Москву. Он планировал сделать несколько репортажей о конференции по сельскому хозяйству для будущей книги о русском учёном Лысенко и его возвеличивании сталинской идеологией. Дело происходило в конце сентября.
Конференция растянулась на пять мучительно скучных дней и не принесла ни пищи для работы над книгой, ни материалов, которыми он хоть как-то мог обосновать для «Рейтер» пребывание в советской столице. В последний день конференции пришло сообщение о запуске в космос восьмидесятичетырехфунтового металлического шара — Первого искусственного спутника Земли. Это событие спасло карьеру Тревора Хикса. Спутник выдвинул науку на первый план. Тревор неожиданно нашёл своего конька — космос. Он отказался от книги о Лысенко и без оглядки ринулся вперёд.
В 1965 году Хикс сбросил с плеч долой — трудно подобрать более подходящие слова — жену и с тех пор успел встретиться и расстаться с тремя женщинами. В конце концов он стал убеждённым холостяком, хотя и симпатизировал одной журналистке из «Нэшнл Джиогрефик», с которой познакомился в прошлом году в Пасадене. Та не отвечала ему взаимностью.
Профессиональная журналистская память, хранившая сведения о множестве событий, начинала сдавать. Тревор Хикс старел. Его волосы полностью поседели. Он старался поддерживать форму, но…
Тревор отгородился шторами от залива и сверкающего огнями скопления кораблей и ресторанов в Сипорт Виллидж. Вид из окна напоминал Диснейлэнд.
Переносной компьютер Хикса стоял на отделанном клёном столе. Чёрные знаки заполняли светлый фон развёрнутого экрана, похожего на окантованный лист бумаги для пишущих машинок. Тревор уселся и принялся ковырять мозоль на среднем пальце. Эта мозоль появилась, лениво подумал журналист, в результате тысяч часов, проведённых с карандашом в руке. Теперь на помощь пришёл компьютер, который умещается на коленях. Многие молодые репортёры и не знают, что такое мозоль на среднем пальце.
— Вот так-то, — пробормотал журналист, выключая компьютер и отодвигая стул. — Оставим это.
Он закрыл экран и надел ботинки. Накануне вечером он приметил на верфи старинный пароход и морской музей. Вполне подходящее место для прогулки.
Тихо посвистывая, Хикс запер дверь номера и, уверенно ступая короткими сильными ногами, пошёл по коридору.
— Что, по вашему мнению, мистер Хикс, ожидает человечество в космосе? — спросил ведущий программы — молодой журналист с густой шевелюрой, чуть старше двадцати лет. Микрофон, покачивающийся на пружинном кронштейне, так и норовил ткнуть его в нос, и Хиксу приходилось держать голову в неудобном положении. Он не отваживался поправить микрофон, казавшийся живым. Интервью записывалось на двухкатушечный магнитофон старого образца, установленный за их спинами.
— Разгорается борьба за новые источники ресурсов, — начал Хикс. Жаль: первая фраза прозвучала не слишком романтично. — Космос полон металлов — железа, никеля, даже платины и золота… Летающих гор, которые учёные называют астероидами. Мы могли бы приблизить эти горы к Земле и воспользоваться их богатствами. Некоторые из них целиком состоят из металла.
— Что может склонить молодёжь к выбору профессии, связанной с космосом?
— У них есть альтернатива, — без энтузиазма ответил Хикс, погружаясь в свои мысли. Можно назвать это инстинктом репортёра, но неприятные предчувствия не оставляли его последнее время. — Они могут предпочесть любую земную профессию и вести жизнь, очень мало отличающуюся от жизни их родителей. Или же они могут попытаться расправить крылья и устремиться к самым дальним рубежам нашей общей родины. Нет нужды убеждать молодых людей, готовых отправиться в космос в ближайшие десять или двадцать лет. Они знают, что делают.
— Вам нравится «проповедовать» свои идеи?
— Пожалуй.
Разговор о космосе закончен. Вряд ли радиостанция, специализирующаяся на новостях рок-музыки и сёрфинга, уделит много времени этой теме.