Он едва заметно поклонился ей.
— И, значит, Ребенрее прислал спасать меня настоящего, знаменитого героя, — говорила она.
— И я вынужден продолжить спасение, — он снова поклонился, и маркграфиня тоже ему кивнула.
Волков собрал всех на втором этаже башни, возле лестницы, около скамеечки, на которой сидела принцесса, и начал:
— Сушь стоит изрядная, дрова и сено сухие. Сделаем факел… — он чуть подумал. — Нет, три факела; ты, Кляйбер, поднимешься наверх и скинешь факелы на копну сена у стены, там недалеко, докинешь. Как займётся огонь, и они кинутся его тушить… Эх, жаль, что у нас нет арбалета… Ладно… Они попробуют растащить сено и дрова, пока не загорелись лестницы, я выйду и разгоню их, порежу, кого смогу, а вы, господа, останетесь у двери, будете сторожить мой отход; коли мне отступление попытаются отрезать, так вы, фон Готт, выйдете за мной.
План был простой и понятный и, как все простые планы, вполне выполнимый. Все были согласны с тем, что если удастся поджечь замок, то выскользнуть из него будет легче. И словно опережая мысли своих людей, генерал добавил:
— А если и не получится у нас уйти, так мы поможем полковнику Брюнхвальду взять замок, да и, увидав дым, он всё поймёт и поторопится.
И тут неожиданно для всех вдруг заговорила маркграфиня, она слышала о планах генерала и сказала с жаром, которого от неё никто не ожидал:
— Барон, коли кто-то будет препятствовать вам, так убивайте всех без разбора, в этом доме нет праведных, — и повторила, словно хотела, чтобы её лучше слышали: — Нет здесь праведных.
Оруженосцы оба, да и кавалерист, молчали, на них слова Её Высочества, кажется, произвели впечатление. И отвечать пришлось генералу:
— Непременно, добрая госпожа. Я так и буду делать, — и пока его люди ещё находились под впечатлением от слов маркграфини, он продолжил: — Господа, делаем факелы, — и потом добавил: — Кляйбер, тебе драться не придётся, дай-ка мне свой подшлемник.
Конечно же, кавалерист генералу отказать не смог. Потом они отправили фон Готта наверх, а все вместе спустились вниз; там, кроме ломаной мебели, было много всякого хлама: гнилые и влажные гобелены, заскорузлые стёртые ковры, битые кувшины и стеклянные фужеры с отколотыми ножками. Материал и палки для факелов были готовы, правда, пропитать тряпки было нечем, но они все согласились с тем, что сено загорится даже от тлеющих факелов, если те, пока летят, и потухнут.
— Заполыхает, уж не извольте беспокоиться, господин, — мастеря факелы, обещал Кляйбер, — вон жарища какая.
Волков, в общем-то, и не беспокоился; он уже примерил влажный подшлемник кавалериста и стал готовиться. Доспех у него, конечно, был отличный, а солдаты Тельвисов… Обычная охрана замка, что и не воевала никогда толком. Но всё равно… Их будет многовато для одного. А ещё, помимо арбалетов, у них есть аркебуза, и один раз подлецу аркебузиру почти удалось закинуть пулю ему за доспех.
Разжигать огонь пришлось при помощи пороха и пистолета. Другого способа развести огонь у них не было. Ветошь под щепками присыпали порохом, а искру высекло колесцо механизма.
— Хенрик, не забудьте потом зарядить пистолет, — напомнил оруженосцу барон, видя, как разгорается огонь.
— Не забуду, генерал, — обещал ему оруженосец.
Когда факелы начали разгораться, Волков приказал Хенрику и фон Готту спуститься вниз, к главной двери башни, а сам пошёл с Кляйбером наверх.
А там солнце стало ещё жарче, в доспехах и стёганке, казалось, было невыносимо, но он не один год провёл на южных войнах, а там зной был делом обычным… Правда, тогда он был молод, и силы его казались ему беспредельными.
— Ну, Кляйбер, — генерал оглядел двор, дворню, что пряталась в тень, арбалетчиков, что торчали на лестницах и стенах замка. — Попадёшь на сено?
— Да чего же не попасть-то? — размахивая факелами, чтобы получше разгорелись, отвечал кавалерист. — Вон они, стожки, только кинь…
Волков ещё раз оглядел двор, прикинул, откуда в него будут стрелять арбалетчики, как из-под лестниц к нему пойдут солдаты, гонимые сержантом. Он поправил шлем:
«Ну, теперь хоть подшлемник есть».
Генерал выглядывает из-за зубца стены и продолжает рассматривать двор замка; он надеется, что увидит самого графа, вот уж с кем он точно хотел бы встретиться, но это скорее мечты, чем надежды. Граф со своими ведьмами, возможно, сейчас смотрит на него в одно из окон, выглядывает из-за стены. А внизу, в тени под лестницей, весьма беспечно уселся на бочку солдат с алебардой.
Прекрасная цель, вот только нет у него арбалета. А солнце всё жарче, и в доспехе ему, под многими слоями железа и тканей, скоро будет просто невыносимо. А сейчас ему придётся выйти из башни и попотеть.