И теперь, когда у него ещё и в Вильбурге будет дом, супруга не преминет воспользоваться случаем приехать посмотреть и его. А заодно и попасть ко двору, о чём Элеонора Августа давно мечтала.
А с нею и детьми неразлучна стала мать Амелия. Противная и вечно недовольная генералом старая монахиня, которая постоянно что-то бурчит про него жене на ухо. Так ей тоже потребуется помещение. Она уже привыкла жить в своей комнате в Эшбахте и в людской со слугами спать и не подумает. Впрочем, можно будет отговорить жену и не таскать монашку с собой. Жена, может, и согласится, лишь бы попасть в столицу. Но это кардинально не решило бы всех проблем, случись генералу тут жить с семьёй. Дом был крепок и не был стар, печи тут были добротными, а под небольшими окнами не зияли щели. Рамы окон сидели плотно. То есть сквозняки зимой не будут наметать снег к утру на подоконниках. И полы были неплохи, и уборные поставлены умно. Но всё равно дом тот был не уровня генерала.
Людская в доме совсем невелика, каморка, а не комната, там на лавках и полатях лишь полдюжины слуг и поместятся. А ведь ему ещё нужно большое помещение для молодых господ из выезда. Оплачивать им постой в гостиницах и стол в харчевнях было недёшево. Это сейчас у него их всего четверо, а если придётся взять ещё пару повес из хороших семей? И конюшни были малы для него, рассчитаны лишь на шесть коней. То есть места было там только на четырёх коней кареты и на двух коней верховых. И это при его-то конюшне. И опять же: а если выезд будет при нём? Да и двор предполагал вмещать лишь одну карету, ну или, может быть, ещё и телегу. Большему там было не разместиться.
Но как там говорится в одной мудрости про дарёного коня?
— Вы всем довольны, господин барон? — когда новое владение Волкова было полностью осмотрено, поинтересовался господин Готлинг. Причём чиновник интересуется с таким важным видом, как будто сам дарит этот дом генералу.
«Вот так взять и сказать ему, что дом для меня мал. Что комнат мало. Что конюшня вообще смехотворна. Сказать ему, что конюшня тут рассчитана на скромного горожанина, а не на сеньора с выездом. Напомнить, что я герцогу сохранил целый торговый город, который дохода в год приносить ему будет… ну, наверное, столько, что десять таких домишек покупать можно ежегодно».
Но вместо этого Волков лишь ответил:
— Как же мне не быть довольным такою щедростью Его Высочества, — хотя тут же добавляет вполне резонно: — А что же в доме нету никакой мебели? Неужто прежние жильцы её увезли?
Он специально спросил об этом, так как краем уха слыхал, что дом этот у кого-то конфискован. И вряд ли при конфискации дома его хозяину дозволено было вывезти имущество.
— Нет, прежние жильцы мебелью не распоряжались. Сия мебель была продана на торгах, и доход от неё пошёл в казну Его Высочества, — сообщил Готлинг.
И тут, впервые за весь осмотр дома, подал голос нотариус Гиппиус:
— Дозвольте сообщить вам, господин барон, что можно хорошую мебель поставить прямо завтра, — и добавил: — По очень умеренной цене, хоть и не новую. Стулья будут просто отличные.
Волков взглянул на него и усмехаясь спросил:
— О, так ты ещё и стульями торгуешь?
— Никак нет, — тоже посмеиваясь, отвечал ему нотариус, — просто знаю наилучшего купца, что торгует мебелью, как новой, так и подержанной. Он с удовольствием меблирует ваш дом и лишнего не возьмёт.
— А ты получишь свою долю, — продолжает посмеиваться генерал, — небольшую такую долюшечку.
Тут и чиновник с писарем тоже стали похихикивать.
— Нет-нет, — стал всех уверять Гиппиус с деланною забавной рьяностью, — ничего не получу, ни крейцера, расстараюсь только лишь из желания услужить господину барону.
— Ладно, — наконец соглашается Волков, понимая, что придётся раскошелиться. Деваться ему некуда, мебель в дом всё равно нужна, как и посуда, и перины, и прочая необходимая в доме мелочь. — Сейчас поговорим о том.
И видя, что его дело почти закончено, чиновник тогда и говорит:
— Если к дому сему нареканий нет, то я от имени Его Высочества Карла Оттона Четвёртого, курфюрста Ребенрее, вручаю вам, господину кавалеру Иерониму Фолькоф, господину Эшбахта и барону фон Рабенбург, акт владения домом по улице Кружевниц, что стоит четвертым от монастыря Кармелиток, — он протягивает генералу большой лист желтоватой бумаги с красной лентой. — Сей акт написан умелой рукой и красивыми словами, заверен он первым нотариусом двора Его Высочества господином Гютгертом.
Волков перечитал акт, убедился, что всё в нем изложено правильно, и лишь тогда отпустил Готлинга и его писаря. Те откланялись и ушли.