Волков поворачивается к фон Флюгену:
– Флюген, – он указывает через снег рукой, – вон там, у реки, ротмистр Хаазе, скачите к нему, скажите, чтобы цеплял пушки и тащил их в сторону деревни. И обоз пусть не бросает, – и тут же повернулся к Брюнхвальду-младшему: – Максимилиан, езжайте к Пруффу, помогите ему забрать кулеврины. Пусть тянет их к реке, в сторону лагеря. А там будет видно.
Вот о чём он сразу подумал. Ему страшно не хотелось терять свои орудия. Роха же позвал своего полкового трубача, а тот, наверное, понял, что происходит что-то неладное, он был бледен:
– Чего изволите, господин полковник?
– Играй «ко знамени», парень, – ответил ему полковник спокойно. – Играй громко, чтобы наши парни тебя и через этот чёртов снег слыхали.
Роха начал собирать своих стрелков. Полковник всё делал правильно. И Волков лишь сказал ему:
– Я поеду к Брюнхвальду, а ты с Лаубе прикрой отход пушек.
– Не волнуйся на счёт них, я за ними присмотрю.
Мимо него и ему навстречу уже тянулись солдаты, они шли быстро, без всякого строя, их было немало.
«Наши?! Неужели это те люди, которых я сюда привёл?». Генерал знал, что вот-вот всё войско проигравшей стороны, а может, и войско победителей погрузится в хаос. Но думал, что у него ещё есть время.
Но времени, как выяснилось, у него не было. Он поскакал к своему штандарту, у которого нашёл полковника Брюнхвальда.
– Я послал за вами вестового, – сразу сказал тот.
– Я его не видел, а что тут происходит?
– Главная наша баталия разваливается, люди уже уходят, был тут офицер, сказал, что маршал уже уехал. Офицер уехал тоже. Враг, кажется, вперёд больше не идёт, Роха и Хаазе его сильно потрепали, вот я приказал поротно выводить людей, Рене уже строит колонну. Оставим небольшой заслон. С остальными думаю отойти к лагерю. А оттуда пойдём колонной через деревню; возможно, главный лагерь ещё неприятелем не захвачен, или он не захочет с ним связываться, попробуем отойти строем и без потерь.
– Вы делаете всё правильно, – утвердил решения полковника генерал, – а не было ли Пруффа? Я послал к нему Максимилиана. Вы его не видели?
– Нет, ни Пруффа, ни прапорщика я не видел, – отвечал Брюнхвальд, и ни один мускул не дрогнул на лице отца, когда в такой тревожной ситуации он говорил о сыне.
– Ясно, – произнёс генерал, – вы, Карл, выводите людей к лагерю, Хаазе тащит пушки туда же, Роха и Лаубе его охраняют, я поеду к Пруффу, узнаю, что с ним. Франк, моё знамя должно быть при мне, трубач, ты тоже едешь со мной.
Небольшой отряд конных людей двинулся на север. Генерал, трое молодых господ – теперь среди них старшим был семнадцатилетний фон Готт, – прапорщик Франк со знаменем и шестнадцать человек охраны штандарта. Люди из его земли, люди отборные, на которых он мог положиться. И ещё с ним был трубач. Ехать с генералом в заметённую снегом даль этот человек явно не хотел. На кой чёрт нужно ехать навстречу еретикам, когда все как раз бегут оттуда. Он вертел головой, оглядывая солдат, что шли им навстречу, и не слышал, как генерал к нему обращался. И тогда тот, подъехав к нему, схватил трубача за шею и зло сказал:
– Оглох, что ли? Дурень! Играй «ко знамени». Слышишь меня?
Перепуганный трубач нехотя заиграл:
Это был сигнал, говоривший всем, кто его слышал, что начальник тут, он знает, что делать, и если ты выбился из своего строя и не знаешь, куда встать, нужно идти, бежать на зов трубы, на знамя командира, который укажет тебе место.
– Играй-играй, – покрикивал генерал, а сам ехал вперёд, навстречу летящему снегу.
Ему попадались солдаты, они были при своём малом оружии, без пик и алебард, без годендагов, без молотов и копий, лишь при фальшионах и при коротких мечах кацбальгерах, а то и вовсе при ножах. Они делали вид, что не слышали сигнала, и только ускоряли шаг при виде знамени. А потом и вовсе отводили глаза: ничего не вижу, ничего не слышу.
– Эй, мерзавцы! – кричал им Волков. – Вы, что, не слышите трубы?! Идите ко мне!
– Нет, добрый господин, мы уходим! – кричали солдаты ему в ответ. – Дело проиграно!
– Чёртовы трусы! – орал на солдат Франк. – Куда вы идёте, идите к нам, вместе ведь лучше! Вас по одному перебьют!
– Ты бы и сам поспешил отсюда, – отвечали они ему, – уж такого, как ты, еретики точно не пощадят. Да и идёшь ты в неправильную сторону, лучше идти обратно.
– Играй, играй, трубач, – несмотря на все эти слова, требовал Волков и ехал как раз туда, откуда бежало всё больше и больше людей.
Волков обрадовался, когда среди кутерьмы из снега и бегущих людей различил во всаднике Максимилиана Брюнхвальда. Генерал бы и сам себе в том не признался, но он очень ценил молодого офицера. Там же был и Пруфф на своём неказистом, но крепеньком меринке.