– Кто они, твои протеже?
– То грешники, которые наказаны горем, их постигшим. Они мучимы дважды – страдают от несчастья и терзаются сознанием собственной вины. Я и Рут сами оказались в их числе. Поверь, Сатан: мука нестерпимая.
– Бедствия землян известны на Небесах. Я соболезную тебе, Шломо, и жене твоей.
– Благодарю на добром слове. Много утешителей, да толку-то что? Как говорится, слов мешок, а дела ни на вершок!
– Похоже, мир видится тебе несправедливым?
– Именно. Вдвойне страдающие – это люди, раскаявшиеся в своем грехе совершенно искренно. Среди повинившихся грешников, таких, которые угрызаются совестью – меньшинство, и они хоть и заслуживают новой судьбы, но не надеются на отрадную перемену. Как тяжко жить на дне ущелья со скользкими отвесными стенами, как невыносимо горестно сознавать необратимость!
– Какого рода изменения судьбы ты желаешь людям в твоем положении и себе самому?
– Раскаявшимся и признавшим себя виновниками собственной беды положена награда – начать жить сначала со дня, предшествовавшего греху. Вот справедливое воздаяние за муки, но не дождутся страдальцы блага без помощи Гоэля!
– Отчего же, по-твоему, справедливое воздаяние обходит страждущих стороной?
– Я сделал открытие: воздаяние за добро и за зло – случайно и беспричинно. Не слишком ли много праведников, которым плохо, и грешников, которым хорошо? Надеюсь, ты согласишься со мною, Сатан!
– Соглашаться не потороплюсь. Разве не может прийти удача к тем бедным страдальцам, о коих ты хлопочешь? А если навестит их радость, то ведь это и есть обратимость и воздаяние им, не так ли, Шломо?
– Солнце светит всем, потому и удача может выпасть любому. Однако то мнимая, а вовсе не реальная обратимость. Всего лишь замена, пусть благоприятная. Но ведь душа алкает не замены, а возвращения утраты! А что есть удача, как не случайность? Стало быть, и воздаяние тоже мнимое, ибо оно случайно!
– Твоей Гоэль был призван исправить несовершенство Творения?
– Да. Гоэль задуман был мною, как некая идеальная сущность. Он вселяется в душу человека и возвращает ей мир, уничтожая бедствие необратимости. Так страдалец получает заслуженное воздаяние за муки совести.
– К несчастью, Шломо, твоя затея удалась.
– Теперь-то я понимаю, что стряслась беда. В чем я заблуждался? Как исправить дело? Вразуми и помоги, Сатан!
– Жаль, что раньше ты ко мне не обратился!
– Я думал, я хотел, но…
– Оставим это. Скажу сперва несколько слов о нелюбимой тобою случайности. Смертный наблюдает лишь короткий отрезок бытия, и, не видя бесконечности, ошибочно полагает закономерное случайным. Причину приходится принимать на веру. Разве не твердят ваши мудрецы, что есть вещи, которые недоступны пониманию людей, но их следует признать истинными, ибо они Господом сотворены?
– Есть такое. Но ум человека от природы пытлив, и он прорывается в сферу недоступного, порой успешно. Поэтому, если воздаяние представляется мне случайным, то я смею считать его таковым.
– Оставим это тоже. Ты упрям – похвальная черта характера первопроходца. Теперь о главном. Средством уничтожения необратимости для Гоэля служит возвращение времени назад. И выходит так, что облагодетельствованный Гоэлем человек живет в двух временах одновременно – в прошлом и в настоящем.
– Создавая Гоэля, я принял это во внимание, Сатан.
– Шломо, ты спрашивал, в чем ты заблуждался? Так слушай. Господь сотворил время, текущее только вперед, и недопустимо возвращать его назад. Одновременная жизнь в двух временах неизбежно нарушает сей закон Творения. Душа человека не способна переварить двойную жизнь. Не случайно жертвы Гоэля потеряли рассудок. Должно быть, ты мало думал о последствиях и не предвидел их.
– Великий Сатан, глядя в корень, ты нашел подлинный источник роковой моей ошибки! Воистину, стряслась беда! Боюсь, Гоэль более не в моей власти, а ведь он создан мною вечным! Как мне теперь остановить его?
– Твоя жена, Шломо, умнее тебя. Не остуди Рут вовремя твой пыл, и ты бы был сейчас умалишенным!
– Ты прав, Сатан!
– Твоя вина, Шломо, огромна. Ты посягнул на прерогативу Бога-Творца. Жалея несчастных, не подумал о том, что Господь, сотворяя мир, полагал страдание необходимым и неотъемлемым атрибутом бытия. Хоть и заблуждался ты, но всё же я люблю тебя, Шломо, за прекрасные намерения и острый ум. Уверен, ты осознаешь мудрость Всевышнего. Рифма просится на уста: ты разумом вникнешь поглубже любого – то сделано Им ради блага людского!