– Лесть, – сказал Ку’Гат. – Неужели! – Его настроение ещё больше ухудшилось, когда он на всякий случай лизнул руку и обнаружил, что Гнилиус был прав: оспа была лучше.
Ворча о несправедливостях жизни, Ку’Гат Чумной Отец взял черпак и снова начал помешивать. Сначала его усилия были быстрыми, движимыми раздражением, но когда он разошёлся, он подумал и, подумав, замедлился.
– Хммм, – сказал он себе. – Интересно, знает ли Мортарион? Конечно, он должен знать, как же иначе.
Он не хотел говорить с примархом, но они были союзниками, и он понял, что не может поверить, что тот знает.
– О, беспокойство, – сказал он и неохотно пощекотал грибковое заражение на бедре, которое вызывало Mycota Profundis.
Некоторое время спустя он посовещался с бывшим смертным, приёмным сыном, проклятым Мортарионом, и обнаружил, что тому всё известно о вторжении, и что ему очень неприятно всё это. Но новость, которую услышал Ку’Гат, сделала всё ещё хуже.
Тиф, свирепый помощник Мортариона, оставил их войну и покидал Ультрамар.
Пятая глава
О ПРИРОДЕ БОГОВ
– Это было не самым мудрым нашим решением, – сказал Донас Максим.
Жиллиман пристально посмотрел на него.
– Не самым, – сказал примарх. – Но это было необходимо.
– Допрашивать демонов – значит приглашать их. Не важно, что потом вы уничтожили зверя. И клинок, который вы носите, не думайте, что он защитит вас от медленных ядов варпа, милорд. Нас учат этому днём и ночью в библиариуме, в соответствии с текстами, которые вы сами написали. Почему вы попросили нас совершить этот демонологический акт? Мы не колдуны. Вы хотите сделать их из нас?
Они разговаривали в библиотеке Жиллимана, его самом священном святилище. Жиллиман снял доспехи судьбы, хотя это причиняло ему физическую боль. Как и Максим, он был в тунике и брюках. Одежда примарха была ультрамариново-синего цвета по сравнению с лесной зеленью Максима, и, в отличие от богато расшитого одеяния последнего, Жиллиман не носил никаких украшений, кроме пряжки с изображением ультимы, которая застёгивала пояс. Как обычно, он сидел за своим столом и работал, пока говорил.
Максим внимательно наблюдал за примархом. Он чувствовал в нём боль. Не только из-за раны на шее, которая по-прежнему болела, и не из-за пореза, который она оставила в его душе, но и из-за более глубокого увечья, погребённого под прагматизмом и долгом; чувство потери и чувство одиночества, излучаемые так мощно этой сконструированной душой, давили на сознание Максима, словно палец в перчатке, скребущий по стене. Разговор с примархом был таким же утомительным, как любая метафизическая битва.
– Я не сделаю вас колдунами, – ответил Жиллиман. – Я воспользовался возможностью. У нас заканчивается время. Демонхост Тьерена оказался под рукой.
– Целесообразность обрекла на проклятье многих благородных духом, милорд.
– Неужели это прокляло тебя, Донас? Твоё знание эзотерики привело тебя ко мне на службу. Ты близок к тому, чтобы осудить самого себя.
– Мы все прокляты, милорд, – произнёс Максим. – Но если я потеряюсь в варпе, это будет меньшим ударом для Империума, чем в вашем случае. Я призываю вас быть осторожным.
– Как всегда, я ценю твою прямоту, кодиций Максим, – сказал Жиллиман. – Вот почему я держу тебя в Консилии, но дело уже сделано. У меня есть то, что мне нужно. Я не буду снова следовать такому образу действий, если это тебя успокоит.
– Немного, – признался Максим. – Я знал других, которые шли на подобный риск. Никто полностью не избежал вреда.
– Ты прав, что беспокоишься. Я потерял не одного брата, который думал, что сможет справиться с такими сущностями. Они не смогли, и я знаю, что не смогу. А теперь я должен поговорить с тобой о других вещах.
– С радостью.
Жиллиман некоторое время молчал:
– Я также должен попросить тебя о максимальной осмотрительности. То, что я собираюсь сказать тебе, будет шокирующим.
– Я заинтригован, потому что меня нелегко шокировать.
– Поверь мне, ты будешь, – сказал примарх. – Есть ещё кое-кто, чьего совета я ищу по этому вопросу. Пожалуйста, присаживайся.
Он указал на стул, сделанный для сверхчеловеческого роста, у стола, который был достаточно низким, чтобы им мог воспользоваться смертный человек. Максим послушался. Жиллиман вызвал киберконструкта и отправил его принести прохладительные напитки, а затем активировал вокс-устройство, вмонтированное в стену рядом с его столом:
– Пришлите нашего гостя.
Вошёл Иллиянне Натасе, одетый в мягкую чёрную мантию с высоким воротом, длинные перчатки и вездесущие талисманы, хотя и на нём не было физической брони. Жиллиман велел ему тоже сесть. В своё время Максим убил нескольких альдарских псайкеров. Хотя ясновидцы были искушены в варпе, им не хватало грубой боевой силы библиария космического десанта.
Заняв предложенное место, Натасе надменно посмотрел на него, давая Максиму понять, что знает, о чём тот думает.
– Милорд примарх, библиарий, – произнёс он. – В какую неразумную опасность я должен быть втянут сегодня?
– Ты высокомерен, ксенос, для одинокого ясновидца, окружённого мощью человечества, – заметил Максим.
– Ты ожидаешь, что я буду твоим другом, убийца моих родичей, или испугаюсь тебя? – сказал Натасе, не желая смотреть на Максима. – Не будет ни первого, ни второго.
– Ты наш союзник, – сказал Жиллиман. – Пожалуйста, Донас, прояви к нему уважение.
– Никакого неуважения не было, – сказал Максим. – Я просто хотел узнать, почему посол считает целесообразным открыто проявлять свою враждебность. Это неразумный поступок со стороны такого мудрого создания.
– Сейчас мы не испытываем недостатка в неразумных поступках, – многозначительно сказал Жиллиман.
Натасе наклонился вперёд и сплёл пальцы, что было совсем не похоже на позу альдари. Он уставился в пол своими чёрными глазами, словно обращаясь к нему с признанием.
– Я скажу тебе, почему. Если бы ты спросил мой народ, они бы сказали, что я был кислым, как молодое вино.
– Это комплимент или оскорбление? – спросил Максим.
– Ни то, ни другое. Оба. Ваш язык невероятно груб. – Натасе жестоко улыбнулся. – Возьмите, например, слово “невероятно”, которое я только что использовал, слово, которое означает не то, что оно означает, когда я его использую, и не как прекрасную метафору, а как грубую гиперболу, чтобы подкрепить очевидное утверждение и придать ему некоторое усиление. Ваша речь безвкусна. Чтобы передать то, что подразумевается под “молодое вино” в вашем языке, потребовались бы десятки ваших слов. Для нас достаточно двух, и оба они полны смысла, который вы не можете понять.
Максим скорчил гримасу притворной обиды:
– Вы вызвали чужака, чтобы прочитать нам лекцию по лингвистике, милорд?
– Ты шутишь, но твоё чувство юмора такое же тупое, как и твой разум, – сказал Натасе. Он вздохнул. Он казался немного съёжившимся. – Я буду откровенен. Проводить время с вами людьми тяжело для некоторых из моих чувств. Для начала запах и ещё еда! Несколько месяцев с принцем Ириэлем Возрождённым были благословенным облегчением. – Он оторвал взгляд от пола. – И сильнее всего на меня давят ваши разумы. Плебеи, открытые для порчи. Вы не глупый народ, но вы неискушённые, так же похожи на нас, альдари, как орки на вас. Поэтому я приношу извинения, если мои манеры кажутся резкими, но ваше общество почти невыносимо.