– Благодарю за заботу, милорд. Я слышал, что сейчас процедура намного безопаснее, чем раньше.
– Боюсь, по-прежнему не совсем безопасна, – сказал Жиллиман. – Если бы это было по-другому. Я одобряю твою храбрость, когда ты вызвался.
– Я делаю это, чтобы лучше служить вам, милорд.
Жиллиман кивнул. Он переключился на другие дела. Максим почувствовал прилив мыслей от его странного, сконструированного разума и быстро отгородился от них. Жиллиман подошёл к своему столу и начал приводить в порядок бумаги и устройства передачи данных. Максим узнал в этом подготовку к выполнению значительного объёма работы. Он сам использовал такую же технику фокусировки.
Тогда он задумался, сколь многим в своих привычках он обязан этому древнему гиганту. Несмотря на только что закончившийся разговор, он мог наполовину поверить, что Жиллиман действительно был полубогом.
– Когда ты проходишь процедуру?
– Завтра, – ответил Максим.
– Тогда, если ты выживешь, я сделаю тебе то же самое предложение, что и Натасе, Донас. Ты тоже можешь вернуться домой, хотя, возможно, тебе будет легче сделать это, как только кампания здесь закончится.
– Это отрадная мысль. Я нахожусь в Ультрамаре с тех пор, как открылся Разлом и отрезал мои ударные силы. У меня дома остались братья, и я слишком долго пренебрегал своими обязанностями. Но я думаю, что откажусь.
– Тогда я прошу тебя и твоих воинов сопровождать меня после того, как мы пересечём Разлом, и что бы мы там не нашли.
– С радостью и от всего сердца, – сказал Максим. – Я буду служить рядом с вами так долго, как смогу, милорд, потому что какой ваш истинный сын когда-либо мечтал о чём-то другом?
– Твоя преданность трогает меня. Меня печалит, что она может привести к твоей смерти.
Максим поклонился:
– Смерть во служении – это то, к чему мы стремимся.
– К сожалению, я могу предложить это всем, – сказал Жиллиман. – Спасибо, кодиций, это всё.
Двери распахнулись, чтобы выпустить его. Максим оглянулся, прежде чем выйти из библиотеки, и увидел, что примарх задумчиво смотрит на шкатулку, в которой лежала книга Лоргара.
Шестая глава
СПЛЕТНЕСЛИЗ
– Проклятье и беспокойство. Беда и горе, – бормотал Ку’Гат. Он оставил перемешивание зелья своим приспешникам и заковылял через двор, мрачно ворча и игнорируя радостные крики нурглингов и гудящие подсчёты чумоносцев. Несколько разрушенных стен – вот всё, что осталось от внешних помещений больницы, они лежали, как трупы, поглощённые удушливой растительностью, которая увядала так же быстро, как и росла. Брусчатка скрылась под слоями ядовитых водорослей. Сквозь раствор проступали пятна вонючих стоков.
– Куда ты идёшь, хозяин, куда направляешься? – спросили нурглинги недружным хором.
– На прогулку, чтоб вас, хотя это не ваше дело! – взревел Ку’Гат и неуклюже двинулся на них. Крошечные бесята завизжали и бросились врассыпную, но не успели и лопнули, как виноградины, под его волочащимся животом. Почувствовал ли он воодушевление после этого мелкого и злонамеренного поступка? Нет, не почувствовал, ни капли.
Одинокий великий нечистый во дворе мудро держался в стороне. За исключением Ку’Гата Чумного Отца, великие демоны Нургла были весёлыми существами, но поражение при Парменионе полностью выбило их из колеи. У Ку’Гата появились новые заместители, посланные самими стражами поместья Нургла, чтобы охранять его и заменить его товарищей, томившихся в Великом Саду, где они ждали возрождения. Он не доверял этим новичкам.
За Ку’Гатом следили.
– И я без всяких Гнилиусов это знаю, – проворчал он. Он пробился сквозь часть оставшейся по периметру стены, опрокинув её в месиво из пенобетона и гнилостного растительного вещества. Куски шлёпнулись в грязь. Он вышел из чумной мельницы и миновал грязный лагерь своего демонического легиона. Водно-болотные угодья Гитии вышли из берегов, и мутные воды плескались у подножия холмов, на которых возвышалась мельница. Продолжая ворчать, Ку’Гат выскользнул наружу и начал пробираться вброд.
Шум в лагере демонов быстро стих. Он оставил позади мрачный подсчёт чумоносцев и визгливое пение нурглингов, и воцарилась угрюмая тишина. Земля, по которой он шёл, раньше служила пастбищем для крупного рогатого скота, была пересечена дорогами и усеяна человеческими жилищами. Теперь это было море ила, и сельхозугодия ничем не отличились от остального болота. Единственными признаками того, что здесь некогда обитали смертные, служили ржавые обрубки ветряных турбин примерно в миле отсюда, и они так заросли слизистыми лозами, что было трудно сказать, чем именно они были раньше.
Желчь Ку’Гата была заглушена болотом. Прохладная жижа хлынула в его открытый живот, омывая внутренности грязью. Это оказалось довольно приятно, и он почти начал чувствовать себя бодро; мысль о новых инфекциях, которыми он мог заразиться, почти вызвала улыбку на его губах. Такого просто не могло быть, поэтому он напоминал себе о том, что поставлено на карту, пока снова не стал достаточно несчастным.
Ку’Гат грёб дальше, его огромная туша поднимала носовую волну грязи, пока он не счёл расстояние достаточным, чтобы он смог выполнить призыв незамеченным. Он остановился. Он обернулся. Чумная мельница без крыши была освещена красным светом от огня, подогревавшего котёл, из которого поднимались ядовитые пары. Желеобразная биолюминесценция заливала всё вокруг, и костры горели на милю или больше за ней, но вдали от мельницы всё было темно и уныло, и так будет до рассвета; тогда всё будет тусклым и унылым, что и было единственно правильным.
– Эти проклятые смертные не ценят подарков, которые мы им приносим, – пожаловался Ку’Гат, обозревая великолепие илистого моря. Как они могли не видеть окружающей красоты? Он удивился этому, по-настоящему озадаченный. Неестественные существа исчезали под водой с глухими всплесками, когда чувствовали прикосновение его взгляда. Он выпустил немного своей души, позволив ей коснуться всего, что его окружало. Грязь закипела от нетерпеливой жизни, когда его сущность просочилась в болото, но он не почувствовал ничего, что могло бы думать, или что волновало бы то, что он собирался сделать, или, самое главное, рассказать кому-нибудь об этом.
Кому-нибудь вроде Гнилиуса, например.
Он огляделся в последний раз и тихо откашлялся.
– Сплетнеслиз, Сплетнеслиз, приди, приди, приди, – пропел он очень тихо. – У меня есть секрет, которым я должен поделиться. Вылезай, вылезай, хлопая ушами, под чарами откровения.
Он снова огляделся. Никаких признаков того, что у него получилось, никаких признаков того, что его услышали. Холодный ветер, благоухавший кишечными газами, обдувал его.
– Хм, – проворчал он. Сплетнеслиз был меньшим существом, чем он, но он не мог просто приказать ему: его преданность должна быть куплена. Он вздохнул. Ему придётся проявить больше энтузиазма.
– Сплетнеслиз, Сплетнеслиз, приди, приди, приди, – запел он снова, на этот раз громче. – У меня есть секрет, которым я должен поделиться. Вылезай, вылезай, хлопая ушами, под чарами откровения.