Проснись немедленно или будешь проклят, – произнёс голос.
Тихонько кряхтя, Тефелий во сне поднялся по простыням, перебирая руками, и забрался на парчовое покрывало. Чистота жёсткой ткани причиняла боль телу Тефелия из сна, и он быстро подвинулся к изголовью кровати, чтобы не прикасаться к ней слишком долго. Маленькая рука потянулась вниз и откинула простыни.
Перед ним, слегка приоткрыв рот, было его собственное бессознательное лицо.
Проснись! Проснись!
В своем видении во сне Тефелий дёрнулся и застонал, но не смог стряхнуть сон.
– Привет, человек, – сказал Тефелий во сне спящему самому себе. – Во сне мы соприкоснулись, и во сне стали единым целым. – Маленькая когтистая рука протянулась и прижалась к его щеке, влажная и ужасная.
Проснись!
Задыхаясь, Тефелий проснулся. На мгновение он испытал странное чувство раздвоения, глядя вниз на своё потрясённое лицо и вверх на отвратительное, похожее на слизняка существо, устроившееся у него на груди.
– Какая у тебя милая, милая маленькая душа. Но мне она не нужна.
Крылья влажно сложились под кожей существа. Тефелий открыл рот.
– Мне нужны только твои глаза, – сказал Сплетнеслиз.
Прежде чем Тефелий успел закричать, мягкая голова Сплетнеслиза устремилась ему в рот, широко раздвинув челюсти. Давя изо всех сил, он втиснулся ему в горло, извиваясь, растягиваясь, душа своим зловонным телом, пока со скользким движением не проскользнул ему в грудь.
Тефелий резко выпрямился, весь в поту; он тяжело дышал, задыхаясь.
– Любимый, тебе нехорошо?
Обеспокоенное лицо Альмеи стало чётким. Ночь уже прошла. Слабый дневной свет лился сквозь занавески. На вешалке, где висела его униформа, сигналил вокс-передатчик.
Он приложил руку к груди. Он был весь мокрый. Казалось, за грудиной появилась твёрдая опухоль, и у него было самое отвратительное чувство, что она смеётся, сотрясая его внутренности своим весельем. Он сморгнул пот с глаз и повернулся, чтобы посмотреть на жену.
– Я...
– Диамидер? – спросила она в полном замешательстве.
Он схватился за перед своей ночной рубашки, но ужасное чувство в груди исчезло. Он сглотнул. В горле пересохло.
– Кошмар, – сказал он. – Мне приснился самый ужасный кошмар!
Он с облегчением рассмеялся.
– Какой именно? – спросила она. Жрецы просили сообщать о ночных кошмарах. Тефелий не видел ничего подобного.
– Не такой, не такой, как ты подумала, я уверен, – сказал он, хотя и не был уверен. Он был очень далёк от уверенности, хотя и не стал бы сообщать об этом. В нём росло непреодолимое желание ничего не говорить, и оно становилось сильнее с каждой секундой.
– Твоя вокс-бусинка расшумелась, – сонно сказала жена. Она перевернулась на свою сторону кровати. Её рука поднялась и коснулась его бока.
– Из-за тебя все простыни промокли, – пробормотала Альмея. Она снова засыпала.
– Пусть слуги разберутся с этим, пока я на дежурстве. – Он встал с кровати на по-прежнему дрожавших ногах, подошёл к вешалке с униформой и нащупал воротник. Ему пришлось попробовать дважды, прежде чем удалось нажать руну ответа вокс-бусины.
– Капитан Тефелий, – произнёс он. – Капитан, вы незамедлительно должны прибыть в командный центр по приказу планетарного губернатора Косталиса.
– Враг наступает? – спросил он. Они ожидали нападения в течение нескольких месяцев. Было бы облегчением покончить с этим.
– Нет, сэр, – ответил офицер на другом конце линии, и Тефелий заметил его волнение. – Это примарх. Он идёт к нам. Флот крестового похода вышел из варпа час назад. Они будут на орбите Иакса через несколько дней.
Тефелий не стал слушать остальную часть сообщения лейтенанта. Все, о чём он мог думать, – это его сон и уверенность в том, что примарх скоро будет здесь. Он стоял, лишившись дара речи.
– Сэр? Сэр? – Голос лейтенанта пробился сквозь его оцепенение.
– Простите, лейтенант, вы что-то сказали? Примарх? – Горло по-прежнему болело. Сколько ещё из его кошмара было реальным?
– Я спросил, должен ли я сообщить лорду Косталису, что вы уже в пути? – повторил лейтенант.
– Да. Я скоро буду там.
Он быстро умылся у тумбочки и натянул форму. Когда он добрался до командного центра, там уже кипела бурная деятельность. Как только он прибыл, его сразу же поглотили обязанности, и он забыл свой кошмар.
Кошмар, однако, не забыл его.
Седьмая глава
ДЕБЛОКАДА ИАКСА
– Мы находимся рядом с вражеской блокадой, милорд, выходим на расстояние для абордажа через пять минут. Приготовьтесь к атаке по окончанию обратного отсчёта.
Вокс-передатчики транзитного отсека уменьшили голос магистра флота Исайи Хестрина до гнусавого хныканья, хотя он был вполне различим, и высокий тон позволил ему пробиться сквозь гул реакторов силовой брони.
– Очень хорошо, магистр флота, – ответил Робаут Жиллиман. – Возможно, со мной не смогут связаться во время операции. Пожалуйста, действуйте в соответствии со своими собственными решениями.
– Я так и сделаю, милорд. Император с вами.
Голос Хестрина оборвался, унося с собой фоновое шипение вокса. Ряд красных ламп загорелся в передней части транзитного отсека, омывая пассажиров сангвиническим сиянием. Золотисто-голубые доспехи казались тёмными и пропитанными кровью. Светящиеся глазные линзы и индикаторы готовности на реакторах и оружии придавали их владельцам демонический вид.
Их было более пятидесяти, все сверхчеловеческие гиганты, стоявшие вокруг самого большого из них, примарха Робаута Жиллимана. Позади него выстроились двадцать воинов Виктрикс Гвардии в синих цветах Ультрадесанта. Все они были героями, высокими и гордыми, ангелами Императора. И всё же не они были самыми славными воинами здесь, ибо с ними летели архангелы.
Самыми впечатляющими были стратарчи трибун актуарий Малдовар Кольцюань и его кустодии, их огромный рост казался ещё более внушительным из-за высоких конических шлемов. В их число входили три алларских терминатора, пять хранителей и два отделения по пять кустодиев меньшего ранга. “Меньший” был субъективным термином, потому что каждый из них равнялся сотне смертных или дюжине космических десантников. По силе они уступали только самому Жиллиману. Они могли бы вместе, возможно, победить его. Редко случалось, чтобы так много их сражалось в одном воинстве, даже во флоте-примус, где их было больше всего.
И всё потому, что примарх решил окропить свой клинок.
– Вы уверены, что это разумно, милорд? – спросил Малдовар Кольцюань.
Жиллиман, который пока не успел надеть шлем, бросил на него прищуренный взгляд.
– Разумно?
– Вы – живая рука Императора, и всё же подвергаете себя опасности, – пояснил Кольцюань.
– И ты думаешь, трибун, что, задав мне этот вопрос несколько раз, ты получишь другой ответ?
– Нет, примарх, – сказал Кольцюань. – Я только...
– Тогда прошу тебя воздержаться, – произнёс Жиллиман. – Я уверен, что коллекции трактатов обо мне и моих братьях, которые хранятся в ваших цитаделях, ясно дают понять, что мы вряд ли изменим своё решение, приняв его.