Так же верно, как если бы выключили прометиевый реактивный двигатель, пламя погасло, его душевное топливо закончилось. Жиллиман уже атаковал следующую цель.
– Мы должны его охранять? – спросил Варсиллиан. Он недавно закончил пятое столетие службы и принял почётную мантию хранителей. – Ему не нужна охрана, трибун. Боюсь, мы здесь полностью на вторых ролях. Жиллиман разрезает машины Гвардии Смерти, как будто они бумажный реквизит для сцены.
– И всё же мы должны присматривать за ним, – прорычал трибун. – Он не неуязвим. И тебе стоит следить за своим тоном, Варсиллиан. Может, он и примарх, но в данный момент в нём сосредоточены надежды всех нас. Я защищаю его и не позволю ему умереть из-за того, что мы прыгнули с головой в засаду.
Мысленно он признал, что Варсиллиан прав. В этом зале среди встреченных ими врагов не было ничего, что могло хотя бы замедлить примарха.
Несмотря на все свои подозрения относительно намерений Жиллимана, Кольцюань не мог не отдать ему должное как воину. Записи Адептус Кустодес утверждали, что примархов создали в первую очередь как оружие. Неоднократно наблюдая за Жиллиманом в бою, он счёл этот факт доказанным. Жиллиман продемонстрировал много других качеств в управлении, особенно в администрации и юриспруденции, но в конечном счёте он был обнажённым клинком. Все остальные его умения служили украшениями на рукояти.
Жиллиман снова исчез. Вокруг Кольцюаня напряжение боя ослабло настолько, что два кустодия смогли разойтись. Кольцюань расслабил пальцы, рубанул лезвием алебарды, отрубив ногу воина по колено. Чумной десантник упал, и Кольцюань добил его колющим ударом в шею. Он повернул клинок, когда тот прошёл насквозь, отделяя то, что осталось от головы космического десантника, от его тела. Разрушительное поле разнесло большую её часть на куски, и то, что проскользнуло под ногами сражавшихся, было немногим больше, чем дымящейся черепушкой.
Варсиллиан держал в руках огромный топор кастеляна, которым размахивал на высоте груди, тесня трёх чумных десантников, пытавшихся заманить его в ловушку. Один из них попробовал атаковать его справа, но Варсиллиан встретил его неожиданным выпадом, оттолкнувшись ногой, чтобы вложить в удар как можно больше силы. Верх лезвия топора пробил нагрудник чумного десантника, силовое поле вспыхнуло, и Варсиллиан вогнал топор прямо в грудную клетку врага, вместе с болт-метателем и всем остальным. Оружие врезалось в реакторный ранец, снабжавший энергией броню предателя, и силовой блок взорвался с глухим треском и коричневым дымом, разбросав повсюду проржавевшие куски брони и плоти. Невредимый Варсиллиан шагнул сквозь облако, снова подняв топор.
Кольцюань вспомнил те дни, когда ограничительный эдикт был отменен. В то время Адептус Кустодес покидали Терру редко, тайно и в небольших количествах. Задания, которые они выполняли, были по большей части дипломатическими, поскольку скрыть своё присутствие после битвы было почти невозможно. Бой делал их заметными. Исходя из политических соображений, они не могли позволить привлекать к себе внимание. Самое большое сражение, которое видели большинство, были кровавые игры, проводимые на самой Терре.
Игры не могли заменить битву. Видеть, как двадцать кустодиев Императора сражаются бок о бок, как он видел сейчас, было честью, которую они ждали тысячелетия.
Малдовар Кольцюань убил врага, и это было приятно. Он мог понять примарха.
К этому времени алларские терминаторы пробились сквозь толчею. Кольцюань мельком увидел, как они собрались вокруг регента, который был очень даже жив. У трибуна было время вздохнуть с облегчением, а затем появился новый враг.
К нему приближался чемпион, размахивая двуручным цепом над головой. Утяжелённые черепа на ржавых цепях извергали поток зелёного газа, который угрожал прожечь мягкие уплотнения доспехов Кольцюаня. Трибун подавил желание немедленно атаковать, сдерживаясь, чтобы собрать информацию о новом враге. Чумной десантник был мощно сложен, его рост и сила увеличились благодаря дарам бога-покровителя. Сквозь прорехи в проржавевшей броне Кольцюань увидел движение дряблых мышц. Этот чемпион был сильнее своих товарищей, и он был также приучен к боли, как и все они. Это делало его опасным.
Последователи чемпиона уступили своему предводителю место, открыв поле для поединка в вихре рукопашной схватки. Кольцюань осматривал противника, отмечая все детали. Гвардия Смерти была одним из последних легионов предателей, сохранивших организацию, и поддерживала численность путём агрессивной вербовки, но позеленевшие медные знаки отличия и символы преданности, которые носил чемпион, отмечали его как древнего, возможно, одного из первых предателей, которые последовали за Мортарионом по тёмной дороге. Его доспехи были покрыты пятнами ржавчины и засохшего масла. Силовой ранец дрожал и выкашливал дым из выхлопных отверстий. С изогнутой дыхательной решётки стекала вязкая слюна. Над ней светилась зелёным светом циклопическая линза, а ещё выше торчал единственный рог, слегка смещённый от центра.
Кадильные черепа гудели, вращаясь по кругу. В их глазах горело пламя. Кольцюань сделал ложный выпад, чтобы посмотреть, какой ответ предложит противник, но повелитель чумы не поддался на уловку, а переместился, продолжил размахивать черепами и заговорил.
– Я родился на Барбарусе, – произнёс он. Его голос оказался на удивление чистым. – Я сражался в Долгой войне со времён самого Гора, когда я ходил по земле Терры и видел, как горел Императорский дворец.
Пока он говорил, у него изо рта вытекло ещё больше жидкости.
– Но я никогда не убивал таких как ты, наблюдатель за трупом.
Затем он нанёс удар.
Черепа зашипели в воздухе на Кольцюаня. Это был удар, способный разрушить броню танка, и удар, нанесённый быстро. Кольцюань был ещё быстрее и отступил в сторону, черепа пролетели мимо и пробили дыру в палубе. Трубы под обшивкой лопнули, и в зал хлынул пар. Трибун атаковал потерявшего равновесие противника, только чтобы встретить направленный на него шипастый конец цепа. Тычок копьём поспешно превратился в парирование, и он отвёл его в сторону. Адамантивое лезвие встретилось с железным древком во вспышке молнии, но оружие чемпиона осталось неповреждённым и прочным, несмотря на явно видимую ржавчину.
Чемпион умело продолжил контратаку, опустив навершие цепа и раскрутив, описав восьмёрку, чтобы цепи снова закружились. Он ударил ногой, целясь Кольцюаню в голень, выбил искры из аурамитового поножа и замедлил отступление трибуна настолько, что ему удалось попасть по широкой дуге кустодию в шлем.
Голова Кольцюаня дёрнулась в сторону, и он пошатнулся. Воодушевлённый чемпион снова атаковал, но Кольцюань поднял копье, и цепи обернулись прямо на силовом блоке клинка. Резко дёрнув, лезвие рассекло две из трёх цепей, и черепа запрыгали по палубе. Третий остался обёрнутым вокруг рукояти алебарды, и последовало состязание в силе, в котором трибун пытался вырвать цеп из рук противника, а чемпион пытался ему помешать.
Генетически созданная сила соперничала с силой Хаоса, и противники оказались в воинских объятиях, грудь к груди.