Поезд полностью выехал на пандус, и прихожане бесстрашно шагали вокруг него. Он спустился по нему и продолжил движение по посадочной площадке, перемалывая гусеницами феррокритовое покрытие; затем он достиг лестницы, которая вела к дорогам, и попал под огонь врага.
Щит носового ангела заискрился от тысячи ударов. Поезд с трудом справлялся с крутым спуском, и от его тормозов исходил запах горящего металла. Вагоны подпрыгивали, и казалось, что в любой момент опрокинутся. Гусеницы покраснели от крови павших. Космический порт кишел гвардейцами-предателями и гражданскими, обезумевшими от даров Нургла. Несмотря на неорганизованность, они были почти такими же фанатичными, как последователи Матьё, и более многочисленными. Они направили оружие на поезд, надеясь разрушить его, пока он уязвим, но в вагонах были установлены мощные защитные технологии, ярость врага была отброшена в сторону и всё это время оглушительно играла святая музыка.
Поезд выехал на дорогу, ведущую от зиккурата, за ним последовал первый вагон, затем второй. Когда третий выровнялся, боевой поезд больше не был уязвим, и показал свою ценность. Верующие укрылись под его энергетическими щитами, и хотя несколько выстрелов пробили защиту, бойня прекратилась. На каждом вагоне откинули бронированные кожухи. Поднялись стойки с ракетами, каждая боеголовка была расписана религиозными письменами. Гигантские орудия в казематах открыли огонь, в то время как стоявшие на парапетах группы паломников-крестоносцев добавили к громким молитвам когерентные лучи света.
Матьё шёл рядом с поездом, его сервочереп спустился из стаи наверху и целенаправленно гудел позади него. У него не было стратегии. Он вёл себя не как военачальник, ибо кто он такой, чтобы планировать, когда Император говорит ему, что делать? Но хотя он и не разрабатывал стратегию, он сражался. Он полагался на руководство Его с Терры, который направлял Матьё туда, где он был нужен больше всего, и когда цель была определена, он наносил удар с праведной яростью.
Теперь ему открылся весь пейзаж целиком. Усыпанные остроконечными горными пиками удивительно плоские равнины простирались к городу Первая Высадка. Столица занимала самую большую гору, гордую, как торчавший вверх клык, естественный улей, пронизанный сотами человечества. Пригороды и поселения-спутники прильнули к склонам ближайших вершин. Она тоже был покрыта растительностью и славилась как место необычайной красоты до того, как болезни Нургла превратили её наполовину в слизь.
Хотя город оставался в руках ультрамарцев, ренегаты заняли порт. Они окопались в разбитых по бокам садах, откуда обрушили огонь на дороги. Орудия стреляли из галерей в нижних эшелонах обороны Первой Высадки, целясь в крупные скопления противника. Огонь лоялистских сил смешивался с вражеским, что представляло опасность для боевой паствы, но они храбро пошли в шторм, потому что их щитом была вера.
Среди врагов было мало сплочённости; даже Матьё видел это. Он посмотрел на опорный пункт тяжёлого оружия тремя уровнями выше на ближайшем геоформированном карсте.
– Я иду в бой по воле Императора! Вперёд! – закричал Матьё, и каким-то образом его услышали сквозь музыку огромного поезда и шум битвы. К нему присоединилась группа верующих, и вместе они вырвались из-под прикрытия щитов поезда. Его уход был отмечен обеими сторонами; очереди тяжёлого стаббера преследовали его через дорогу, когда он устремился к зиккурату, убив двух бежавших вместе с ним солдат. Из поезда паломники обрушили подавляющий огонь на врага, стрелявшего в их пророка. Поезд прогрохотал дальше, его парапеты поравнялись с противником в садах, затем проехал мимо и занялся другими врагами.
К тому времени Матьё и его крестоносцы достигли основания карстовой башни и мчались вверх по лестнице, его стражи поворачивали силовые щиты, чтобы отразить выстрелы. Всё больше его последователей падали от лазганов, которые держали некогда верные люди. Женщина в грязной синей униформе появилась над террасой наверху и бросила вниз кусок камнебетона. Он отскочил от одного из щитов Багрового Кардинала. Матьё застрелил её.
Матьё бросил на неё лишь короткий взгляд, когда её тело рухнуло на лестницу. Раньше она служила в Ультрамарской ауксилии, но поддалась порче Чумного бога и блуждала далеко от света. И всё же Матьё не презирал её. Она страдала, у неё выпадали волосы, а зубы стали чёрными.
– Покойся с миром, сестра, – сказал он, проходя мимо. – Твоя боль закончилась.
Ещё больше людей вышли из двери, ведущей внутрь пика. Разношёрстная группа гражданских и солдат, очень похожая на боевую паству Матьё, но последователи совершенно тёмного бога. Их кожа была бледно-серой. Их рты покрывали язвы. Глаза покраснели. От них воняло мертвечиной. Один был необычайно тучным, его горло распухло от разрывающихся желёз, левая нога стала толстой от слоновой болезни. Другой был настолько истощён, что казался живым скелетом, и его глаза безумно вращались в глазницах, как будто пытались сбежать от мучений.
– За Императора! – взревел Матьё, и последователи подхватили его крик. На лестнице разразилась яростная схватка. Цепной меч Матьё заурчал. Кровь и раздавленная плоть брызнули, когда фратер врезался в первого предателя, повергнув его вниз. Следующему Матьё выстрелил в голову. Разрушительные поля трещали, когда крестоносцы прорубались сквозь атакующих. Солдаты Матьё кололи штыками, его гражданские последователи орудовали грубыми булавами.
– За Императора! За Императора! – кричали они. Дубинки сокрушали черепа. Выстрелы из лазерного оружия в упор поджигали одежду. Цепной меч Матьё окатил его красным. Кусочки больного мяса летели в его открытый в вопле рот, но ему нечего было бояться заразы врага, ибо Император был его целителем и хранителем.
Поток врагов, хлынувший с посадочного шпиля, замедлился, затем обратился вспять, и крестоносцы Матьё расталкивали друг друга, преследуя беглецов. Матьё выстрелил одному врагу в спину. Другие пали от дробящих ударов сзади.
– Простите их! – закричал Матьё, ликуя от битвы. – Вы ничего не знаете об их страданиях! Освободите их через смерть!
Крики в зиккурате стихли, когда последние несколько человек сбежали. У Матьё было время сделать один, пропитанный кровью вдох, прежде чем поток его маленького отряда потащил его вверх по лестнице к опорному пункту.
Гвардейцы-предатели, охранявшие тяжёлый стаббер, не ожидали их и продолжали стрелять в толпу боевой паствы. Когда группа Матьё появилась, они попытались снять оружие с треноги и развернуть, но действовали слишком медленно.
В это время из задней части каждого вагона с рёвом выпустили в шахматном порядке по три ракеты, которые умчались в небо. Под оглушительный рёв реактивных двигателей, последователи Матьё обрушились на расчёт стаббера. Они были в бешенстве, доведённые рвением до высот кровожадности, и разорвали незадачливых врагов на куски.
Последние несколько предателей на террасе сбежали, отстреливаясь. Ещё один из людей Матьё упал. Его воины последовали за ним, и Матьё ничего не сделал, чтобы остановить их. Они выполняли работу Императора.
В арсенале Матьё было ещё одно оружие, и теперь оно появилось. Облака расступились вокруг тускло-зелёных корпусов посадочных модулей Астра Милитарум. Их сопровождали звенья штурмовых кораблей космического десанта и Навис Астра, крутые пикирования переходили в стремительные виражи. Двигатели ревели, пока тяжёлые транспорты приземлялись на вершины вокруг космического порта, поднятый ими воздух заставлял больные сады развеваться, словно освобождённые люди приветственно размахивали флагами.